– Вы хоть знаете, что это вообще такое, – бросил он, не отрывая теперь взгляда от камня.

– Вот ты потрогай и нам разъясни.

Хром сглотнул – касаться этого куска то ли горной породы, то ли обугленной кости, похожей на иссохшуюся гнилую черепушку какого-то мелкого существа, ему совершенно не хотелось. Но Шахтер сложил руки на груди и кивком дал понять, что дальше так вежливо просить уже не будет.

– Не бзди, дорогой. Даже комарик не укусит.

За спиной Хрома еле слышно усмехнулись братки. Делать нечего – какие бы приходы ни ловил в детстве Шиза, теперь Хрому этот опыт предстояло повторить. И никакой Оли, чтобы прервать этот процесс, возле него в этот раз не будет. Он поднял руку, на мгновение задержавшись над камнем. Казалось, Шахтер затаил дыхание в предвкушении, что вот-вот Хрома накроет с головой, и его душа почернеет так же, как и все внутренности здесь присутствующих. Но стоило дотронуться до холодной черной поверхности, ничего, что он тогда ощущал вместе с Шизой в том подвале, на этот раз не случилось. Он взял камень в руки, взвесил в ладони, поднес к глазам и присмотрелся: тот словно побледнел, уже почти не отливая красным. Лишь кожу немного покалывало в тех местах, где она соприкасалась с черным. Шахтер издал разочарованный вздох.

– А я вам говорила, – раздался вдруг в дверях столовой женский голос, не принадлежащий к той суетливой дамочке, что носила-уносила посуду. – Если в нем уже есть подобное, бестелесное, то не сработает. Как со мной не сработало.

– Машу-у-уля, – протянул Шахтер, показывая слишком ровные и белые для такой видавшей виды морды зубы.

– Доброе утро, мальчики.

«Хороша Маша, да не наша», – подумалось Хрому. И слава хтони. Машенька выглядела как обычная, разве что очень ухоженная, молодящаяся бабенция, еще не возрастная, но уже давно не девочка – именно такие чаще всего и называют «мальчиками» абсолютно всех, у кого есть член. Бабаю бы понравилась: яркие губы, волосы до попы, платье в облипон, сиськи почти наружу. Только вот взгляд у нее был змеиный, холодный, а правый глаз слегка косил. За ней, как ручная собачка или личный мальчик для битья, шаг в шаг следовал Дипломат.

– Ну вот. Теперь все в сборе, – Шахтер сложил ладони в замок, осматривая собравшихся. – Машенька, это Василий, можно просто Хром – наш давний кореш по разного рода вопросикам.

– Я не ваш, я сам по себе, – бросил Хром.

Если все, что было до этого, он раньше считал цирком, то теперь готов был забрать свои слова обратно. Бабенция пялилась на него беззастенчиво, даже с вызовом, и от этого препарирующего взгляда хотелось отмыться. Дипломат сидел возле нее как пес Артемон, вот только хвостиком разве что не вилял. Один глаз у него был заклеен повязкой, а второй, потухший, глядел в свою «миску» и вспыхивал неким страданием, только когда Машенька, как бы невзначай, трогала или задевала Дипа рукой. Все окружающие мужики сразу же, как только она уселась за стол, расцвели вокруг нее пластиковыми, неестественно-алыми щеками и улыбками.

– Видишь, не хочет больше человечек сотрудничать, – пожал плечами Шахтер.

– Это исправимо, – кивнула та, отпивая красного компота из бокала.

Хрому вдруг тоже дико захотелось пить. Он отодвинул от себя тарелку с камнем и потянулся за стаканом, но Шахтер вдруг перехватил его запястье.

– Так! А чего это ты у меня еще в шубе сидишь? Невежливо перед дамой-то.

– Пусть сидит как хочет. Потом все равно разденем, – хихикнула Машенька.

Дипломат закашлялся. Хром поспешно снял шубу и, не вставая, повернулся и повесил ее на спинку своего стула. Шахтер поморщился, велел одному из братков ее унести, и Хром чуть было не подорвался следом.

– Сиди, Вася. Чё дерганый такой? Ладно бы я твоей матушке угрожал или еще чего. Мы же цивилизованные люди.

Он демонстративно достал из кармана зажигалку, ту самую, которую вытряс с Хрома ночью при обыске, и закурил. Хром посмотрел на него с тоской. Курить хотелось даже больше, чем жрать – потому что от всего, что лежало на столе, теперь почему-то тошнило, словно и в еду залезли те же тараканы, что и в матрас ночью.

– Давай, еще избиением младенцев поугрожай, – вздохнул Хром.

Шахтер покачал головой, назвав его скучным, и торопливо дожрал свой завтрак, а потом свалил в компании одного шкафа, кивнув Машеньке и Хрому на прощание с особым взглядом, словно родитель, оставляющий подростков дома наедине. Мол, знаю-знаю, чем вы тут, ребятки, будете заниматься, пока меня нет.

А вот Хром не знал. Пожрать так и не пожрал – не смог и куска проглотить. Когда Машенька встала из-за стола, Дипломат вскинулся следом, но она сделала жест рукой – как барыня, которая то сечет, то милует, и тот осел на место.

– Василия ко мне, – сказала она, кивая браткам. – Поговорим с глазу на глаз.

Хром невольно обернулся на Дипломата – с этим точно с глазу на глаз успели. Хорошо бы Хрома это обошло. Машенька тем и была страшна, что обладала женским умом, а он часто был на редкость изощренным в отсутствие морали. Что мог сделать с ним Шахтер? Избить до полусмерти? Зубы выдрать, печень отбить? Все предсказуемо. А вот Машенька…

Войдя в комнату вслед за ней, Хром в своих предчувствиях убедился: в углу, отделенное ширмой от жилого пространства спальни, стояло массажное кресло. Приглашающе указав на него, Машенька прошла к шкафу и вытащила оттуда белый медицинский халат. Сняла с плечиков и накинула поверх платья, а потом вернулась к креслу, куда Хром опустился с ощущением неизбежности.

– Ноги вот сюда, вот так, – выдвинув валик снизу, она сама аккуратно, взяв за щиколотки, переложила туда ноги Хрома. Затем протерла руки чем-то вонюче-спиртовым и теперь стояла, смазывая их кремом. – Какой массаж желает клиент? Проработаем суставы или шейно-воротниковую зону?

– Вы меня даже не свяжете? – спросил Хром, демонстрируя свободные руки. – А если я вас придушу?

Машенька хмыкнула, точно услышав банальную глупость:

– Для этого нужно ко мне подойти. Что обычно никто не успевает сделать. – Она подошла, наклонилась, уложила ладонь на