этой речной области жили котты, близкие соплеменники асанов, получившие потом приказание переселиться на реку Уду, где они и живут ныне вместе с бурятами в деревне Бадарановке, в 30 верстах ниже Нижнеудинска. Еще живучи на Бирюзе, котты променяли свой родной язык, не слишком, кажется, отклонявшийся от агульского наречия, на бурятский. Теперь они, как и сами нижнеудинские буряты, — полурусские, полумонголы. Всех этих коттов в настоящее время только 11 податных душ; они называют себя по-русски котовцами, а по-бурятски — котоп. Карагасы же зовут их кодеглар — татарским названием канских коттов и еще одного сойотского племени в Китае.

Необходимо еще заметить, что несколько обрусевших коттов я встретил около Канска: в деревнях Анзире, Барнауле и Еланске. Эти котты выдавали себя за остатки так называемого Багиновского улуса, некогда находившегося на реке Пойме, впадающей в Ану. О них упоминает и Клапрот (Asia Polyglotta, стр. 169) и при этом говорит еще о других коттах, называвшихся конгроичами. Сии последние, вероятно, слились с койбалами и отатарились. Что же касается до названия конгроичи или конгороичи, то им обозначается, собственно, не само коттское разветвление, а вообще все татары, платящие подать в Красноярске, который по-татарски называется Конторой, то есть место, в котором звонят в колокола.

Вот все существенное, что я узнал об асанах и коттах на пути в Нижнеудинск. В самом Нижнеудинске я, сколько могу, занимаюсь монгольским и карагасским языками. Монгольский язык мне необходим для разузнания помесей, происшедших от столкновения бурят с самоедскими и остяцкими племенами. Ограничение известным сроком, вероятно, не дозволит мне проследить это так, как бы мне хотелось, во всяком, однако ж, случае постараюсь разузнать, действительно ли здешние кодеглары, как говорят, настоящие буряты и не обнаружится ли какими-нибудь особенностями языка их настоящее происхождение. С той же целью займусь несколько времени и двумя другими бурятскими родами, живущими в Нижнеудинском округе: родом Карагас, или Мальдьер (Maldjer), и родом Ульюгут (Uljugut), о которых все говорят, что прежде они были карагасы, что отчасти очевидно уже и из названия первого. Именно ради этих-то исследований я и начал заниматься монгольским языком, который в будущем будет мне полезен во многих отношениях. Бурятским же займусь с упомянутыми родами, как только кончу с карагасами, которым теперь посвящаю все свое время, потому что они скоро разбредутся по лесам.

О карагасах с давних пор господствует мнение, что они самоедского происхождения и находятся в близком сродстве с своими соседями — лесными камассинцами. Еще в недавнем времени это мнение было высказано г. Баером, который по физиологическому исследованию одного кара-гасского черепа открыл в нем самоедский тип. В самом деле, даже и при поверхностном взгляде замечаются в некоторых карагасах черты, свидетельствующие самоедское их происхождение, но, если не ошибаюсь, у большей части как физиономия, так и телосложение совершенно татарские. Татарского же происхождения и большая часть обычаев и нравов карагасов: их шаманство и религиозные понятия, и многое в образе жизни, в одежде и проч. Но в то же время во всем этом замечается и такое, что, несомненно, составляет наследие от самоедов. К последнему относится, между прочим, и общеупотребительное обыкновение в зимнее время ставить покойников в грубо сколоченных гробах поверх земли. Приводимое и усомненное г. Баером свидетельство Георги, что карагасы зарывают покойников в землю, относится только к летним похоронам: летом вообще и все самоеды хоронят своих покойников в землю, зимой же они этого не делают просто по неимению орудий для раскапывания замерзшей земли. В доказательство самоедского происхождения карагасов можно привести также и то, что они звероловы и занимаются оленеводством, а такого образа жизни не ведет, сколько мне известно, ни одно чистое, не смешанное татарское племя; что у них так же, как и у самоедов, зимние юрты из оленьих шкур, а летние из бересты и, как самоедские, остроконечной формы, и т.д. Кроме того, в языке карагасов попадаются самоедские слова, и даже некоторые рода их обозначаются самоедскими названиями, как, например: 1) Irga, койбальск. Yrgen, сойотск. IrgiV, 2) Tarak, кобайльск. Taradjak, сойотск. Taremdjak (прозвище); 3)Tjogde, койбальск. Tjoda, сойотск. Tjode; 3)Bogosche, койбальск. Bcigodji, камасе. Bogosha, карасе. Mogadji или Mungandji. Впрочем, последний род карагасы не признают своим и говорят, что он вместе с двумя другими родами: Tulaj и Tjeptej — выселился из Тункинской области. То же рассказывают буряты о двух меньших родах: Tjogde и Kara Tjogde, которые, по их мнению, произошли от двух сойотов, переселившихся вместе с несколькими монголами.

Эти переселения, как очевидно уже и из преданий, произошли в весьма поздние времена. В равнейшие же времена как карагасы, так и койбалы были, по всей вероятности, только сойотские выселенцы. Доказательством этому могут служить весьма многие предания, разные родовые названия, общие всем трем названным народам и Nomen gentile, которое у одной части койбалов было, а у сойотов и теперь еще — Туба, у карагасцев же Туфа. Ко всему этому присоединяется еще и сходство языка. Определяя теперешний язык и национальность карагасов по некоторым только вероятностям, действительно легко принять их за монголов, так как они живут в ближайшем соседстве с бурятами и до позднейших времен находились под бурятским господством. И в самом деле, многие из них свободно говорят по-монгольски, но настоящий язык их — тюркский, того самого наречия, к которому, кроме карагасского, можно причислить и качинское, и койбальское, и сойотское. Между карагасским и сойотским сродство так велико, что их можно принять за одну разность (Varietat). Затем карагасское примыкает ближе к койбальскому и отклоняется наиболее, хотя и не существенно, от качинского.

Я сейчас сказал, что сродство языка — доказательство одного общего происхождения карагасов, койбалов и сойотов. Но, сказав это, я разумею никак не более того, что три поименованных народа преобразовывали свою национальность под одним общим влиянием и что это преобразование происходило отчасти в то время, когда койбалы и карагасы жили еще в близких сношениях с сойотами. Иначе невозможно объяснить упомянутого выше сродства в языке, особенно касательно карагасов, которые со времени переселения их в Нижнеудинский округ не были ни в каких сношениях с татарскими племенами. А так как, тем не менее, они татары и говорят тем самым тюркским наречием, которым говорят сойоты, то из этого и следует прямо, что в старину они жили в близких связях с сойотами или, по крайней мере, тогда уже заимствовали язык их. То же самое должно сказать о койбалах; так как известно, что многие роды их говорили по-тюркски задолго еще до того времени, когда