– А что это за дама? – осторожно поинтересовалась она у мужа, пытаясь привыкнуть к мысли, что придется общаться с незнакомой женщиной. – Она будет сопровождать меня во время визитов?

– О, дорогая, но вы сами сказали, что визиты предстоят не скоро, – покровительственно улыбнулся лорд Бастельеро. – Я каждый день на службе, а вы наверняка скучаете… Вам просто необходимо общество, способное рассеять эту скуку! – Он тронул колокольчик на столе, а когда в дверях появился камердинер, приказал: – Пригласите сударыню Эванс!

Камердинер исчез, а еще через несколько мгновений, так быстро, словно ожидала где-то поблизости, в комнату вошла женщина в сером платье с белоснежным кружевным передником. Остановившись в паре шагов от двери, она сделала реверанс сначала лорду Бастельеро, затем, чуть повернувшись, Айлин. Выпрямилась и одарила ее взглядом, в котором Айлин почудилась неприязнь. Странно, почему? Они ведь никогда не виделись раньше! Или виделись?

Она присмотрелась к незнакомке как можно внимательнее – и невольно отметила, что женщина выглядит словно бы увядшей до срока. Платье – новое и ладно сидит на сухощавой фигуре, но кажется тусклым, даже нарядный передник не оживляет мышиный цвет тонкого сукна. Волосы дамы – густые и белокурые, приятного пшеничного оттенка, почти как у леди Джанет, но не блестят, и так туго стянуты в низкий узел, что брови слегка приподнимаются. Глаза – большие и ясные, того оттенка, который бывает только у очень спелых темных вишен, смотрят холодно и сурово, а морщины вокруг них выдают привычку хмуриться. Губы сжаты в тонкую линию, и по обеим сторонам рта залегли резкие складки – в точности, как у супруга…

– Это племянница нашего дворецкого и ваша новая камеристка, – сообщил лорд Бастельеро. – Как я и сказал, она также будет выполнять обязанности компаньонки. Разумеется, вы можете счесть это не вполне подобающим, – добавил он виноватым тоном. – Но сударыня Эванс – магесса, хотя и не получила перстня. Все же она закончила шесть курсов Зеленого факультета, а значит, вы вполне можете появляться с нею в обществе, не говоря уже о том, что сударыня Эванс может присмотреть за вами в отсутствие леди Эддерли. Уверен, ее общество вам понравится!

«Не понравится», – поняла Айлин, еще раз всмотревшись в лицо почтенной дамы, столь кислое, словно она мучилась изжогой. Что ж, могло быть и так – но тогда непонятно, как сударыне удалось закончить целых шесть курсов у целителей!

– Могу ли я узнать, как зовут сударыню Эванс? – осторожно спросила она, ожидая услышать неизбежное «Тильда». Супруг, однако, замялся.

– Зовут… – несколько растерянно повторил он, и сударыня Эванс, склонив голову в четко отмеренном поклоне, кратко ответила:

– Эмма, миледи. Буду рада служить вам, чем только смогу.

– Вот и прекрасно! – радостно ответил лорд Бастельеро, пока Айлин с камеристкой-компаньонкой мерили друг друга настороженными холодными взглядами. – Теперь я совершенно спокоен за ваш досуг, моя дорогая!

В том, что появление Эванс определенно не доставит ей никакого удовольствия, Айлин убедилась этим же вечером. За два часа до ужина, когда она сидела в гостиной и мрачно вышивала под присмотром новой компаньонки, дворецкий объявил о приезде сударыни Донован.

– Иоланда! – встрепенулась Айлин и отложила рукоделие, надоевшее хуже целебных микстур. – Как хорошо, что ты приехала! Мне столько нужно… – Бросив искоса взгляд на хищно замершую над книгой Эванс, она добавила упавшим голосом: – Тебе рассказать…

– Какое совпадение, мне – тоже, – буркнула Иоланда и тоже посмотрела в угол, где затаилась компаньонка. – Сударыня, мое почтение.

Она присела в реверансе, и Эванс, встав, ответила тем же, а потом Иоланда наконец-то присела рядом с Айлин и обняла ее. Как и следовало ожидать, компаньонка на это воззрилась очень неодобрительно. Наверное, не одобряла вольного обращения между леди и простолюдинкой. Как успела убедиться Айлин, этикет эта дама знала безупречно и чтила свято. Увы, это делало ее еще неприятнее. За обедом Айлин даже показалось, что она вернулась в родной особняк под присмотр леди Ревенгар. Во всяком случае, горничную, которая недостаточно ровно сложила салфетки, сударыня Эванс упрекнула именно таким тоном, а потом сообщила Айлин, что пюре из шпината очень полезно дамам в положении, и его следует подавать к столу как можно чаще. Шпинат, бррр! Айлин отвлеклась от ужасных воспоминаний о шпинате и очень учтиво обратилась к компаньонке:

– Сударыня Эванс, мне так неловко вас просить, но не могли бы вы нас оставить? Сударыня Донован – моя давняя академическая подруга, и у нас имеются темы разговора, которые… – Она проглотила просившееся на язык «не предназначены для чужих ушей» и вежливо закончила: – Будут вам неинтересны.

– Боюсь, миледи, я не могу себе этого позволить, – чопорно ответила компаньонка и выпрямилась еще сильнее, прямо-таки вытянулась в струнку, не опираясь на спинку кресла.

– Не можете? – поразилась Айлин, и у нее в очередной раз неприятно засосало где-то внутри. – Но я вас прошу! И что в этом такого, я ведь не мужчину принимаю!

– Мои извинения, миледи. – Голос компаньонки стал чуть холоднее, оставаясь таким же учтивым. – Но ваш супруг дал ясное распоряжение, чтобы вы ни коем случае не оставались одна. Я имею в виду, наедине с кем-либо. Никаких исключений насчет сударыни Донован он не оговаривал. К тому же репутация этой юной особы мне неизвестна, как и то, позволено ли вам ее принимать.

– Что значит «позволено»? – выдохнула Айлин. – Это вы сейчас позволяете себе неизвестно что! Иоланда Донован – почти полная орденская магесса! Она из прекрасной семьи и известна добродетельным поведением! У слуг спросите, она постоянно бывает в этом доме, и мой супруг не имеет ни малейших возражений! И вообще… Я должна спрашивать у вас позволения, кого мне принимать? Мне?!

Она задохнулась от подступившего гнева, и Иоланда осторожно тронула ее за руку, шепнув:

– Спокойнее, Ревенгар! Тише… Не надо так…

– А как – надо? – огрызнулась Айлин, чувствуя, что предательская краска заливает лицо. – Эта… дама знакома со мной всего несколько часов и уже оскорбила мою единственную подругу! Вот что, сударыня! Извольте сходить к моему супругу и рассказать ему обо всем. А нам велите подать шамьету, будьте любезны!

Приказывая компаньонке, словно горничной, она унижала Эванс совершенно сознательно и не стыдилась этого! Если бы эта навязанная мужем дама не смотрела на хорошенькую нарядную Иоланду с таким отчетливым желчным презрением и даже подозрением, для которого не было никаких оснований, Айлин тоже не стала бы подчеркивать разницу в их положении. Компаньонка должна быть подругой! Или хотя бы приятной спутницей… Да, ее можно просить об услуге, однако совсем иначе, учтиво и с пониманием, что это именно услуга. Но эта сама виновата! Сказать такое при гостье?! Усомниться в репутации девушки?!

Слезы гнева и обиды пеленой в глазах скрыли от нее гостиную и лицо Эммы. Айлин только услышала, как компаньонка встала, прошуршав платьем, и церемонно присела в реверансе, а потом уронила: