– Еще раз мои извинения, миледи и сударыня. Пожалуй, мне и правда лучше вас оставить.

Когда прямая, как рапира, – «как метла!» – мстительно поправила себя Айлин – спина почтенной дамы скрылась за дверью, Айлин выдохнула:

– Какая же дура! Иоланда, прости! Мне так стыдно…

– Тебе-то с чего? – фыркнула подруга. – Это кто вообще?

– Компаньонка, – хмуро отозвалась Айлин. – Милорд супруг нашел.

Иоланда понятливо кивнула и, достав из сумочки платок, протянула Айлин, а потом сунула ей в другую руку коробочку с пастилками, велев:

– На вот, съешь конфетку! Что, сильно ругался? Кстати, ты как, в порядке? С ребенком же ничего не случилось?

Айлин даже не стала задаваться вопросом, откуда Иоланда, которой в тот злополучный вечер не было у Аранвенов, знает о случившемся. Наверное, Саймона допросила. А может, просто узнала у леди Эддерли, которая ей благоволит, что Айлин едва не потеряла ребенка… Неважно! Главное, что Иоланда знает! И… кажется, не винит ее в случившемся?! Ну хоть кто-то не читает нотаций и не ведет себя так, словно она, Айлин, беспросветная дура, не способная понять, что именно едва не натворила. Идиотта, как говорит Лу! Не про нее, конечно, а вот слово хорошее, выразительное такое… Идиотта она и есть.

– Я так испугалась! – Всхлипнув, она уткнулась в мягкое плечо Иоланды и глухо пожаловалась: – Мне так стыдно… так… стыдно! А он даже не сказал ничего такого… и не ругал меня… почти. Только запретил Саймону и Дарре сюда ездить! И остальным Воронам – тоже. Теперь лорд Аларик дает им уроки у лорда Себастьяна… ну, батюшки Ала. Им там выделили зал для занятий живописью… А ко мне никто не ездит! Никто, понимаешь? Только Ал и Лу, но у них… у них дела…

– Что, совсем никто? – сочувственно поинтересовалась Иоланда, обнимая ее и гладя по спине.

– Ну… ездят, – все так же всхлипывая, призналась Айлин. – Только… не те! Вот, леди Норвик приезжала, фрейлина королевы. Представляешь, фиалки засахаренные привозила! И о здоровье спрашивала. Ее величество, мол, привет передает… Нужен он мне, привет ее…

– Я надеюсь, ты эти фиалки есть не стала? – нахмурилась, судя по голосу Иоланда. – А то знаешь, от итлийских фиалок несварение бывает. Особенно у беременных.

– Что, правда?

Оторвавшись от плеча Иоланды, Айлин посмотрела на подругу округлившимися глазами.

– Ну, если тебе их присылает жена твоего… друга, – сделала Иоланда многозначительную паузу, – тогда их точно есть не стоит. Лучше мужу отдай. И ему приятно, и тебе польза. В любом случае.

Айлин неуверенно улыбнулась, потому что Иоланда была убийственно серьезна, только в глубине голубых глаз таился насмешливый огонек. И все-таки… Подруга, конечно, любит пошутить, но если эта шутка не совсем шутка… Да нет, с чего Беатрис решаться на такое? Она ведь не девица-адептка, среди которых приняты еще и не такие пакости. Вон, хоть прыщавую порчу вспомнить… Или паутинное проклятие, которым Ида с Лионорой попытались наградить ее на пятом курсе. После него жертву постоянно преследуют все пауки, оказавшиеся рядом, и еще новые сползаются. Лезут в еду, одежду и постель, норовят ночью заплести волосы паутиной… Ничего страшного, но очень мерзко! К счастью, Воронов учили защищаться и не от такого. С паутинным проклятием у этой парочки ничего не вышло, а разозленная Айлин пообещала в следующий раз оттаскать дорогих соучениц за косы прямо в главном холле Академии…

– Иоланда, а как там наш курс? – спросила она, вздохнув и старательно отгоняя мысль, что даже конфеты из фиалок теперь неспособна самостоятельно проверить на проклятие. – Иду все-таки жалко…

– Тебе давно пакостей не делали? – ехидно уточнила Иоланда. – Ида, знаешь ли, тем еще сокровищем была. Это с тобой она впрямую связываться опасалась, а младшие девочки, да и старшие, кто посмирнее, от нее натерпелись. Кажется, только Лионора о ней и жалеет. Кстати, эта из Академии ушла. Резерв кончился, да и с учебой перестало получаться. Раньше-то Ида ее тянула, а теперь некому.

– И Лионору тоже жалко, – вздохнула Айлин, которую из гнева кинуло вдруг в иную крайность, сочувственную. – Может, Ида не такая уж плохая была, если хоть одному человеку помогала просто так.

– Ну да, – фыркнула Иоланда. – Скажешь тоже! Морьезе просто нравилось, что на нее кто-то смотрит снизу вверх да с поручениями бегает. Нет, Ревенгар, ты это брось! И, кстати, если встретишь где-нибудь Лионору, держись от нее подальше. Она себе в голову вбила, что в смерти Иды ты виновата и остальные Вороны. Мол, если бы они тогда пораньше приехали… А тебя и вовсе не было! Дура, что тут еще сказать. Но даже дуры бывают опасные, а она хоть и слабенькая, но некромантка же. Ладно, хватит о них. У меня к тебе дело… важное. Поможешь?

– Конечно! – заверила Айлин и с тревогой посмотрела на Иоланду, внутри которой словно разом потух задорный огонек.

Подруга вздохнула и потеребила платочек, который Айлин ей вернула.

– Мне нужно встретиться с лордом Фареллом, – призналась она. – Помнишь, я тебе говорила?.. Теперь точно нужно. И как можно скорее. Я… Слушай, Ревенгар, кажется, я влюбилась.

– В Лучано?! – ахнула Айлин и даже головой затрясла.

Нет, ничего удивительного! Лу хорош собой, любезен, умеет ухаживать. И вообще… Но…

– Что?! Тьфу, нет! – Подруга возмутилась так, словно ее заподозрили в чем-то совершенно непристойном или глупом. – Сдался мне твой Фаррел! Он, конечно, красавчик, но… не в моем вкусе. Просто он знает одного человека…

Щеки Иоланды неотвратимо заливал румянец, пышная грудь под голубым корсажем, отделанным арлезийским кружевом, заколыхалась, и Айлин невольно улыбнулась.

– Про одного человека я уже слышала, – напомнила она. – Иоланда, миленькая, ну расскажи! Я никому, клянусь! Кто он?

– Боевик… – выдавила Иоланда и как-то необычно улыбнулась – растерянно, без обычной своей чуточку самодовольной и ехидной веселости. – Из Службы безопасности Ордена. То есть он раньше там служил, а после Разлома под суд попал. Да ты его знаешь! Это Лионель Саграсс, которого его величество лорду Фареллу отдал!

Айлин, вспомнив, что случилось на коронации, кивнула. Про Саграсса она слышала. И знала его брата Кайлана, своего однокурсника. Славный юноша, кстати. Умный, учтивый и веселый… А Иоланда, зардевшись, продолжала:

– Он в битве за Академию знаешь как дрался? Нас бы точно в лазарете демоны сожрали вместе с ранеными, а он… Потом с разодранным плечом там лежал. И не жаловался, как другие, только улыбался, когда я в палату заходила. Один раз улыбнется – и все, словно погаснет. Я уже после узнала, что его казнить должны были… А я, дура, ему то булочек принесу, то подушку поправить лезу и еще обижаюсь, что он на мои намеки все отмалчивается… Конечно, ему не до глупостей было! Только он мне все равно улыбался, понимаешь? А один раз я вошла неожиданно… Ну, без стука. Думала, в палате нет никого, хотела полы помыть, даже юбку подоткнула… повыше. А он там был. Увидел меня – и нож уронил.