из-за плеча тихий голос.

Линетта вскинула голову: женщина, хрупкая, невысокая, в одной ночной сорочке, несмотря на холодную ночь. Супруга, которой не иначе как чудом удалось выбежать из дома, когда муж внезапно проснулся и попытался ее загрызть. Судя по тому, что Лина увидела уже своими глазами, женщине действительно повезло: не успей та вырваться, пока подселенец окончательно не закрепился в теле, вряд ли она была бы сейчас в живых.

— Все будет хорошо, — пообещала Линетта, выпуская дар.

Аура у мужчины выглядела скверно — нежить знатно выпила его жизненную силу, но ничего критичного не произошло. Ушибы, вывих плеча, несколько ссадин — все это она вылечила за несколько минут.

— Его нужно отнести в дом и дать отоспаться, — сказала, вставая. — Много есть, пить и спать. Дня три лучше вообще не вставать с постели.

Женщина отчаянно закивала, прижав сцепленные в замок руки к груди.

— Спасибо, — прошептала бледными губами с оттенком синевы — то ли от пережитого испуга, то ли от холода.

Лина вздохнула. Благодарность горожанки выглядела очень искренней, но в ответ на нее следовало извлечь из-за пазухи бумаги, заполнить их по всем правилам и хладнокровно напомнить, что счет должен быть оплачен в течение десяти дней.

Счет. Испуганной дрожащей женщине в тонкой сорочке и ее распластанному по мостовой едва не погибшему мужу. А учитывая то, что данный вызов не был зафиксирован документально, потому что испуганные люди просто-напросто перехватили их на улице…

А-а-а, к черту.

— Выздоравливайте, — сказала Линетта, протянула руку и кончиками пальцев коснулась женской щеки, на которой уже успел налиться фиолетовым свежий кровоподтек; выпустила силу.

— А? — растерялась горожанка.

Линетта покачала головой и отошла.

"К черту, к черту, к черту" — эта мысль так и пульсировала в голове.

Люди отмерли, зашевелились. Двое мужчин вышли вперед, подхватили пострадавшего за плечи и за ноги и понесли в дом. Его супруга сорвалась с места и побежала вперед, чтобы распахнуть перед ними пробитую в нескольких местах тонкую деревянную дверь.

— Расходитесь, пожалуйста, — устало попросила Лина и отвернулась. — Давай помогу. — Подошла к напарнику и положила ладонь ему на плечо.

Айрторн вскинул голову. Его нос и правда немного припух, но кровь вроде бы остановилась. Однако руки у него еще немного подрагивали — не зря он так крепко ухватился за ограждение.

— Резерв береги, у нас еще три рабочих часа, — Линден отказался от помощи.

"К черту резерв" — захотелось выкрикнуть Лине, наблюдая за тем, как он таки оторвал одну руку от забора и сжал пальцами переносицу. В общем-то, аура напарника выглядела неплохо, но…

С каких пор она стала переживать за него больше, чем за себя?

Эта мысль отрезвила, и Линетта вовремя прикусила язык и не стала настаивать.

Линден же что-то прочел в ее лице, улыбнулся — тепло и открыто. Наконец оторвался от забора и вытянул левую руку ладонью вверх. На внутренней стороне его запястья красовался глубокий неровный порез — саданул то ли по вовремя подвернувшемуся камню, то ли по придорожному водостоку, чтобы напоить подселенца своей кровью, не ослабляя захвата.

— А тут давай, — разрешил примирительно.

Она фыркнула в ответ на эту браваду и накрыла теплую кожу своей холодной ладонью. По крайней мере, ей казалось, что у нее очень холодные руки.

Айрторн, как и всегда, даже не дернулся, только поморщился от ощущений, приносимых быстро стягивающейся кожей.

Сколько уже его ран Лина исцелила за месяц совместной работы? Теперь-то она понимала, зачем, перед тем как влезать в бой, напарник всегда старался сбросить с себя плащ и подвернуть рукава рубашки.

— В следующий раз оставь мне нож, — проворчала она, отняв руку и осматривая результат своих трудов. — Я могла бы подать его тебе, и не пришлось бы так варварски курочить руку.

Линден дернул плечом, словно отбрасывая от себя ее предложение, но, встретившись с возмущенным взглядом, пошел на попятный.

— Как скажешь, напарник.

Она возвела глаза к черному беззвездному небу.

— Эй, маги, это ваше? — окликнул их чей-то голос.

Лина развернулась и увидела невысокого мужчину среднего возраста, держащего на вытянутых руках плащ Айрторна.

— Да, спасибо, — откликнулся тот. Протянул руку, чтобы забрать свою одежду, но горожанин опасливо попятился, забегав глазами, и не глядя сунул плащ Линетте.

Линден усмехнулся, а мужчина поторопился исчезнуть из зоны видимости, причем спиной вперед.

— Глазеть они не боялись, — вздохнула Лина, возвращая напарнику его вещь.

Увы, слишком многие еще воспринимали черных магов как угрозу. Она даже однажды услышала, как кто-то из горожан возмущался, что раньше черного можно было определить по серьге-артефакту, а теперь поди разбери, кто есть кто.

Линден перебросил плащ через забор, за который недавно держался, и принялся отворачивать рукава рубашки. А Линетта оперлась локтем об один из колышков ограды и повернулась к напарнику полубоком.

— Я не выписала им счет, — призналась, глядя на носы своих ботинок. — Просто… — Покачала головой. — Не смогла? — интонация вышла вопросительной, хотя спрашивать, конечно же, было нечего и не у кого.

— Ну и молодец. — Айрторн как раз закончил с первым рукавом и разворачивал второй; поднял на нее взгляд. Усмехнулся. — Дежурный не в курсе, а я тебя не сдам, если ты об этом.

Лина вздохнула и покачала головой.

— Не об этом.

Он криво улыбнулся, как всегда, поняв ее без лишних слов, и вернулся к рукавам.

— Что происходит, как ты думаешь? — спросила Линетта, помолчав и наслаждаясь тишиной ночи. Люди разошлись по домам, и улица, покуда хватало глаз, была абсолютно пустой, лишь кое-где в окнах еще горел свет.

Она повернулась к забору спиной и откинулась назад, опершись локтями на перекладину ограды; запрокинула голову, подставляя лицо свежему ветерку.

— Думаю, что наш маньяк что-то вытворил или вытворяет, что испортило в Прибрежье магический фон, — отозвался напарник.

Конечно, маньяк. Или маньяки? Или? Только богам известно, кто это и что пытается сделать или уже сделал. Может, это и была его изначальная цель — утопить Прибрежье в крови?

Лина своими глазами видела, как много людей с сумками и чемоданами стало отправляться на причал к приходу судов — уезжали из этого проклятого места. И их становилось все больше и больше.

Месяц с небольшим после нахождения тела кузнеца, две недели со дня обнаружения пропажи Веренса, и… ничего. Затишье. Никаких следов пропавшего сослуживца, ни свидетелей, ни какой-либо более-менее полезной информации от его собутыльников: видели в компании коллег, о новых знакомствах неизвестно, подозрительного не замечали.

Убийца тоже затаился: ни новых трупов, ни ловушек типа той ямы в лесу, зато активность нежити и нечисти с каждым