хоть на секунду. Вся грудная клетка всмятку, все изодрано, выворочено. Будь Рой бездарным, ему давно пришел бы конец. Но даже при наличии магии то, что при таких повреждениях он до сих пор цеплялся за жизнь, было сродни чуду.

— Давай, давай, — бормотала Линетта, положив одну ладонь на лоб пострадавшего, а второй сжав его безжизненную кисть и щедро вливая в него энергию.

На разодранное тело было страшно смотреть. Никогда, ни разу в своей жизни и практике ей не доводилось видеть ничего подобного — только в морге при академии.

Лина крепче сжала зубы, отгоняя ассоциацию, и усилила напор.

Аура Фангса гасла буквально на глазах, исчезая вместе с вытекающей кровью, которую при таких ранах было невозможно остановить — только второпях сращивать ткани. Быстро, резко, опять-таки, с риском для жизни.

— Давай, Рой, не сдавайся…

— А-а-а-а, — огласил улицу полный боли вопль, и она не сдержалась, вскинула голову, ни на миг не прекращая манипуляции с даром.

Пока Айрторн взял на себя второго призрака, Лукреция продолжала бороться с первым. При этом ее собственная аура уже значительно побледнела, а противник, судя по всему, так и не получил серьезных повреждений. Теперь же нежить, умудрившись повалить темную на землю, накинулась на нее и отхватила кусок плоти с ее бедра.

— Тва-а-а-рь, — кричала Лу, тщетно пытаясь зажать рваную рану и одновременно отползти с линии новой атаки.

Лина тяжело сглотнула и чуть не остановила передачу энергии. В последний момент очнулась и удержала связь. Рой застонал, не приходя в сознание.

— Я здесь, здесь, — прошептала она, погладив по слипшимся от крови волосам. — Я здесь, держись, пожалуйста.

Однако взгляд сам собой снова вернулся к поверженной Лу.

Тварь рванулась к черной, ударилась о выставленный той из последних сил щит и снова пошла в наступление. Защита затрещала, замерцала, готовая истаять.

Лина напряглась. Бросить Роя, в спасении которого нет никакой уверенности, и кинуться на помощь Лукреции? Помощи от нее, конечно, будет немного — все, на что способен белый маг, это выставить щит. Но и такая поддержка была бы сейчас не лишней.

Спасти того, кто гарантированно выживет, и лишить шанса второго?

Рой снова застонал, и Линетта, глотая слезы бессилия и злости, увеличила напор своего дара и не двинулась с места. Она не судья, чтобы решать, кому жить, а кому нет, и раз уж начала с ним, то сделает все, что сможет.

Щит Лукреции истлел, призрак кинулся на обессиленную жертву и тут же отлетел в сторону — Линден разобрался с первым.

— Отползай, — крикнул он темной, а сам запустил в нежить несколько молний подряд и добавил черным пламенем. По призрачному телу пошла рябь.

В том, что Айрторн справится, Линетта даже не сомневалась — способности мага девятого уровня и правда впечатляли, и, судя по состоянию ауры напарника, в запасе у него оставалось еще не меньше трети резерва.

Зато ее собственный резерв утекал, как песок сквозь пальцы, а грудная клетка раненого все еще зияла внутренними органами и сломанными ребрами. Семерка… Дара семерки слишком мало, чтобы устранить такое, слишком. А дара семерки, уже потратившей часть резерва в первую половину ночи, мало вдвойне.

Она вскинула голову.

— Сообщите в гильдию. Кто-нибудь. Бегите в Гильдию магов. Нам нужна помощь, — Однако взгляд выхватывал лишь пустые широко распахнутые глаза и разинутые от ужаса рты. Никто не шелохнулся, не отреагировал — толпа словно окаменела от ужаса. — Черт с вами, — в сердцах выругалась Линетта.

Ей нужна была помощь, жизненно необходима — любой белый маг, любого уровня. Тиссен, Ризаль, Шорнис, кто-то из отряда целителей, кого получится добудиться ночью, — кто угодно. Сейчас любое подспорье стало бы дороже золота, потому что с каждой истекшей секундой Лина понимала, что не успевает, а собственный резерв уже трещит по швам, как недавно выставленный Лукрецией щит.

— Да что вы за люди? — выкрикнула она снова, не прекращая исцеления. — Вызовите помощь.

Но ответом ей вновь послужила тишина.

Лучше бы тишина…

— Мы все умрем, — заголосила какая-то женщина. Ее поддержал громкий детский плач.

"Дети? Боже…"

Рой опять дернулся, захрипел, забился. Кровотечение почти остановилось, легкое заросло, два ребра уже восстановились и заняли свое место, но она не успевала, фатально, непоправимо не успевала.

Шмыгнув носом и всего на миг оторвав руку, чтобы смахнуть рукавом застилающие глаза слезы, Лина пыталась прекратить сокращение в мышцах лежащего перед ней сослуживца и не могла. Поток идущей от нее энергии ослаб и продолжал истончаться с каждым мгновением. Изо рта Фангса снова пошла пена вперемешку с кровью.

— Че-е-ерт… — простонала Линетта. — Кто-нибудь. Подержите ему голову.

Но ответом ей стали все те же страх за собственную жизнь и равнодушие к чужой.

— Держу, — вдруг раздался совсем близко знакомый голос, и голову Роя подхватили руки в когда-то белых, а теперь испачканных сажей рукавах рубашки. Выше Лина взгляд не поднимала — боялась отвлечься. Даже то, что уже несколько минут не было слышно звука сражения, до нее дошло только сейчас.

— Что нужно делать? — серьезно уточнил Линден.

— Ничего. — Борясь со слабостью из-за почти опустошенного резерва и отчаянием из-за нехватки сил, Лина снова шмыгнула носом. — Просто держи. Крепко.

Отняв одну руку от пострадавшего, коснулась кулона-накопителя на своей шее — последнее, что у нее осталось в запасе.

— Надо вызвать помощь, — проскрипела она, сама не узнавая свой голос.

— Лу вызовет.

— Она?

— Я наложил жгут. Потерпит, — все так же спокойно, по-деловому.

Значит, жива, все хорошо. Все живы. Пока. Но, боги, как же мало ее седьмого уровня.

Рой снова забился, и Айрторн с силой надавил ему на плечи, фиксируя.

— Давай, давай, — шептала Лина, выдавливая из себя уже последние крохи магии. — Голову приподними, — скомандовала громко — напарнику, и снова тихо и почти не осознавая, что, собственно, говорит: — Держись, ты сильный, ты сможешь… Миленький, держись… Держись, придурок. Только попробуй умереть.

Раны продолжались затягиваться, но медленно, до того медленно, что хотелось не просто кричать от отчаяния — выть. Ей бы еще треть потраченного резерва, всего треть — и она бы точно справилась…

В глазах стало темнеть, ее повело в сторону, и Лине пришлось опереться рукой на землю. Вторую от груди Роя не отвела. Последние капли…

Когда улица наполнилась шумом быстрых шагов и голосов, Линетта уже не отдавала себе отчет в том, где она и что делает. Кто-то что-то говорил, кто-то отдавал распоряжения, кто-то матерился и шипел от боли — кажется, Лукреция.

Не понимала и не осознавала себя, только почувствовала чьи-то руки на своих плечах, потянувшие ее