Между тем Антор привел Артура к архиепископу и испросил для юного оруженосца разрешения пройти испытание наковальней в присутствии баронов, священников и народа. Артур легко поднял меч и преподнес его прелату, который принял его в руки и вторично возгласил Te Deum laudamus. Народ в тот же миг признал жребий Господень; но не то вышло с баронами, которые не могли смириться с тем, чтобы возложить корону Логра на голову ребенка, неведомо от кого рожденного. Тогда архиепископ велел Артуру вернуть меч на наковальню, и как только наковальня соприкоснулась с клинком, прелат пригласил баронов одного за другим предпринять новую попытку. Они ничуть не более преуспели в извлечении меча и покорились, попросив только, чтобы испытание было проведено заново в ближайшее Сретение.

Ибо для нас весьма диковинно, что некий отрок будет государем над нами!

Архиепископ на это согласился. Итак, попытки возобновились в Сретение и завершились с тем же исходом. Один лишь Артур поднял меч, который и вложил снова в руки архиепископа. Бароны все упорствовали; они соглашались признать в Артуре избранника Господня, если с этого дня до Пасхи никто не справится с испытанием так же успешно, как он. Наступает Пасха; и когда Артур снова поднял меч, бароны, встав на сторону архиепископа, объявляют ему, что они покоряются воле Божьей и согласны избрать Артура, но при условии, что посвящение будет отложено до следующей Пятидесятницы. В ожидании этого Артур будет держать в руках всю полноту королевской власти; и если за это время им случится узнать, что новый избранник не обладает свойствами, которые надлежит иметь королю, они смогут объявить недействительным выбор, еще не узаконенный посвящением.

Этот пассаж любопытен.

Тогда они сказали: Сир, мы прекрасно видим и знаем, что Господу нашему угодно, чтобы вы были нашим государем, и коль скоро этого желает Он, того же желаем и мы; и вот, мы вас признаем и будем признавать впредь нашим государем, и от вас хотим держать наши угодья, и наше наследие, и наши чины; но мы вас просим как сеньора, чтобы вы отложили ваше посвящение до Пятидесятницы. Ведь ваша власть над королевством и над нами оттого ничуть не умалится; и мы хотим, чтобы вы нам на это высказали свою волю без совета. И Артур ответил: О том, что вы мне говорите, что я приму ваши присяги, и что я раздам вам чины, и что вы будете держать их от меня, этого я не могу и не должен делать. Я не могу жаловать вас чинами и прочим, пока у меня нет своего; а о том, что вы говорите, что я буду главою королевства, этого не может быть, прежде чем я не получу посвящение, и корону, и королевское звание; но я уважу вашу просьбу касаемо посвящения, и сделаю это со всей охотой. Ибо я не хочу ни посвящения, ни звания, если я не смогу иметь их от Бога и от вас.

Итак, было условлено, ко всеобщему удовольствию, что избрание и посвящение состоятся в следующую Пятидесятницу; а тем временем, чтобы испытать склонности будущего короля, ему дали в руки большие богатства, оружие и драгоценности всех родов. Он ничего из этого не приберег для себя; но, осведомившись о нравах и образе жизни каждого, он роздал

добрым всадникам коней, а красивым и тем алкающим, что были влюблены, отдавал свои драгоценности; а скупым давал денег, и золота, и серебра; а с людьми почтенными, мудрыми, и щедрыми, и умеющими хорошо жить водил компанию, и велел дознаваться у одних про других, что им больше по нраву.

И когда наступила Пятидесятница, архиепископ приготовил корону и посвящение. А накануне празднества, перед Вечерней, по общему совету и с согласия большинства баронов, архиепископ возвел Артура в рыцари, и эту ночь бодрствовал Артур в главной церкви до прихода дня. Тогда архиепископ взял слово и сказал: Вот перед вами человек, избранник Господа нашего; и вот перед вами королевские одежды, и корона; и я хочу услышать из собственных ваших уст, нет ли среди вас такого, кто был бы благородным мужем и кто пожелал бы возразить против этого избрания, пусть он это скажет. И они ответили вместе, во весь голос: Мы признаем и желаем его; и да будет так, что если и был из нас ктото, к кому он питал злые чувства за то, что тот противился посвящению и избранию, пусть он его простит. И тут они все вместе преклонили колена, и Артур заплакал от сострадания, и в свой черед стал перед ними на колени, и сказал так громко, как мог: Я вам честно и от души это прощаю. Потом они все вместе поднялись, и знатные мужи взяли Артура под руки и повели его туда, где были королевские одежды, и облачили его в них; и когда он был облачен, архиепископ, готовый служить мессу, сказал Артуру: Идите, обретите меч и справедливость, коими вы должны защищать Святую Церковь и спасать христианство.

Тогда процессия двинулась к плите, и там архиепископ вопросил Артура, воистину ли он осмелится поклясться и вверить себя Богу, Святой Марии и всем Святым, в том, что будет спасать и поддерживать Святую Церковь и блюсти покой и верноподданность всех бедных мужчин и бедных женщин, и наставлять всех заблудших, и заступаться за всех отверженных, и держаться прямых путей, и вершить правый суд, тогда пусть выступит вперед и возьмет меч, посредством которого избрал его Господь. И Артур прослезился и сказал: Так же истинно, как Бог есть властелин всего сущего, да дарует

Он мне силу и власть исполнить то, что вы сказали. Он опустился на колени, и взял меч обеими руками, и поднял его из наковальни так естественно, как если бы его ничто не удерживало; и потом, держа меч прямо, принес его к алтарю и положил поверх; и тогда его взяли, и посвятили, и помазали, и совершили над ним все то, что должно совершить над королем. И когда все вышли из церкви, никто не знал, куда девалась плита. И так был Артур избран и стал королем королевства Логр, и долго держал землю и королевство в мире.

Здесь мы в последний раз расстаемся с Робером де Бороном, чтобы перейти к продолжателям его творения.

Книга четвертая

Король