Шрифт:
Закладка:
– Аэлита, я бросился на третий этаж, как только кто-то выбросил вазу из окна. До этого я названивал тебе, но ты не брала трубку.
– Ты понимаешь, что бы могло случиться, если бы ты пришёл хоть на минуту позже? Я бы не смогла жить после такого…
– Аэлита, самое главное ты должна понять, что самое ужасное не случилось. Пожалуйста, перестань думать о плохом.
– Я постараюсь, – проговорила она, а потом приподнялась и посмотрела в окно, из которого исходил седой фонарный свет.
– Мне кажется, эта ночь никогда не закончится, – тихо произнесла Аэлита, но каждый звук её голоса был чётким, как запись в профессиональной студии. – Как же хочется, чтобы поскорее рассвело…
– Тебе нужно поспать…
– Я боюсь спать! – громко сказала она. – А вдруг мне опять это приснится? Я с ума сойду…
– Но я же буду рядом. Я никуда не уйду, – произнёс Павел и она, оторвав взгляд от окна, посмотрела на него. – Если тебе приснится кошмар, то он окажется всего лишь сном, а я буду здесь, чтобы убедить тебя в этом.
Павел взял её за руки и, притянув к себе, лёг на кровать. Аэлита придвинулась к нему и вся съежилась. Павел хотел накрыть её одеялом, но она сказала:
– Нет, не нужно одеяла. Мне не холодно. Но… обними меня ещё крепче, пожалуйста… Настолько крепко, насколько сможешь. Не бойся, я не сломаюсь и не задохнусь…
Она вдруг прижалась к его груди с такой силой, что это ему показалось, что он сейчас сломается или задохнётся. Похоже, истинный смысл выражения «крепкие объятия» он начал понимать только в эти мгновения.
Павел ощущал её тёплое дыхание на своей груди и отчётливо слышал сердцебиение, которое постепенно становилось менее интенсивным. Он почувствовал, как она уснула, но сам так и не смог заснуть в ту ночь.
***
Следующие несколько дней для Аэлиты были очень тяжёлыми. Она стала бояться даже своих любимых ночей, которых всегда считала защитниками. Теперь они превратились во врагов.
Ей продолжали сниться кошмары. Иногда ей снилось, что Носик проводил ножом по её телу, а иногда, что изнасиловал. После каждого такого сна она просыпалась в жутком ужасе. Она всегда рассказывала Павлу, что ей снилось. Он выслушивал её, а потом подбирал такие слова, которые действительно успокаивали её на какое-то время.
Настя тоже поддерживала её. Аэлита виделась с подругой почти каждый день: то в её доме, то в их с Денисом квартире, а иногда они вместе отправлялись на прогулку с детьми. Аэлита даже боялась представить, что было бы с ней, если не Настя и Павел.
Она благодарила Настю за помощь и поддержку каждый день по нескольку раз, но Павлу не могла сказать даже простого «спасибо». Каждый раз, когда она собиралась это сделать, то видела в его глазах что-то такое, что заставляло её молчать. Она не могла объяснить причину этому, несмотря на то, что понимала – он должен знать, насколько важна для неё его поддержка.
Еще одним тяжёлым испытанием для Аэлиты оказалось присутствие на суде. Ей пришлось несколько раз рассказывать о том, как всё произошло. Павел защищал её просто блестяще и делал всё возможное, чтобы ей говорить приходилось как можно меньше.
На суд в качестве свидетеля вызывали Вику, которая не сказала ни одного слова, которое могло быть расценено как слово в поддержку.
В результате Носика признали виновным и посадили в тюрьму.
Чтобы поскорее забыть эту историю, Аэлита решила загрузить себя делами с утра до вечера. В результате она расписала каждый свой день по минутам. Утром она готовила завтрак для себя и Эммы. Потом занималась либо уборкой в доме, либо стирала или гладила. После обеда она гуляла с дочерью, ходила за покупками, а вечером занималась переводом книг.
В итоге её день был заполнен полностью, и к ночи она без сил падала на кровать и крепко засыпала до самого утра.
***
После истории с Носиком Павел стал обращаться с Аэлитой так, как будто она сделана из хрусталя. В течение дня он часто звонил ей и спрашивал о том, чем она занимается и как себя чувствует. А когда они ложились спать одновременно, он крепко обнимал её и, поцеловав в лоб или щёку, желал спокойной ночи.
В такие минуты Аэлита пыталась разглядеть в нём какой-то намёк, позволяющий ей считать, что он хотя бы думает о восстановлении супружеской жизни, но ничего такого она не видела.
Однажды ночью, когда она выходила из душа, то увидела, что Павел собирался ложиться спать. Увидев её, он задержал на ней свой взгляд:
– Тёплый халат? Но я сейчас почти не накрываюсь одеялом. У нас так тепло. Ты не заболела?
– Вряд ли. Просто мне как-то холодно…
– Холодно? Подойди сюда. Я посмотрю, нет ли у тебя температуры, – сказал Павел с такой серьёзностью, что Аэлиту это даже рассмешило. Ведь она-то точно знала, что не больна.
Она присела на кровать рядом с ним.
Он потрогал её лоб сначала одной рукой, потом другой. Затем обеими руками дотронулся до её шеи и плеч.
– Да… нет. С тобой вроде всё в порядке. Но мне кажется, ты какая-то бледная. Ты сегодня сильно устала?
– Не особенно. Я в основном занималась стиркой и переводила книги, а в остальное время была как обычно с Эммой. А вот ты выглядишь очень уставшим.
– Ещё бы! Человек и не может выглядеть иначе, когда возвращается домой с работы к полуночи, – сказал Павел и махнул рукой в сторону.
– Мне не нравится, что ты так часто работаешь допоздна, – услышала она свой тихий, но бархатный голос. – Эмма практически не видит тебя. Ты уходишь – она ещё спит, приходишь – она уже спит. Нельзя жить одной работой.
Он посмотрел на неё, приподняв брови.
– Я почти всегда так работал, но ты никогда раньше мне этого не говорила.
– Ну вот… я говорю сейчас.
Повисла пауза, во время которой они просто смотрели друг другу в глаза. Аэлите казалось, что он хотел услышать от неё нечто большее, но одновременно был доволен и тем, что она только что сказала.
– Ты ведь… можешь что-то с этим сделать? – спросила
