– Я… я не знаю… Наверное…

Аэлита стала усиленно вспоминать. Она обязана защитить себя! Она не позволит этому извращенцу выйти сухим из воды и оставить её, невиновную, по уши в грязи. Нужно вспомнить всё!

– Он… он попросил меня отключить телефон и…

Она стала оглядываться по сторонам.

– Что вы ищите? – спросил незнакомец.

– Телефон? Где мой телефон?

– Он у вас в руках.

Аэлита посмотрела на свой телефон. Слава богу, диктофон всё ещё работал.

– Диктофон! – воскликнула Аэлита. – Я записала всё на диктофон!

Все посмотрели на неё округлёнными глазами. Из-за своих трясущихся рук Аэлита долго возилась, но, в конце концов, смогла включить запись.

В комнате раздался сначала её голос, а потом голос Носика.

– Одумайся, пока не поздно. Ты же не хочешь попасть за решётку?

– Я в неё не попаду. Я собираюсь преподнести всё так, что все подумают, что мы оба этого хотели. И главное, я наконец заполучу то, что принадлежит Казарину. А после этого я оставлю на твоём прелестном личике изящную царапинку… в виде моих инициал. Чтобы он, уже наверняка, запомнил моё имя на всю жизнь…

Когда запись закончилась, Носик подбежал к Аэлите и попытался вырвать у неё телефон. Но Павел вовремя подбежал к ним, и Носик получил ещё несколько ударов по лицу.

– Я хотел бы попросить у вас прощения, – заговорил с Аэлитой незнакомец. – Я устроитель этого мероприятия. Меня зовут Белов Виктор Владимирович. Я мировой судья. Обещаю, что этот человек ответит за всё, что сделал вам.

***

После того как со всеми разборками было покончено, Павел повёз Аэлиту домой. Она пребывала в шоковом состоянии и всю дорогу молчала, смотря в одну точку. С ними поехала Настя. Павел договорился с Дэном, чтобы он привёз Эмму домой на своей машине, чтобы она не видела мать в таком состоянии.

Павел оставил жену и Настю наедине в их спальне. Он надеялся, что разговор с подругой поможет Аэлите справиться с этим кошмаром. Прошлое невозможно исправить, и поэтому он решил, что сделает всё возможное, чтобы справедливость восторжествовала в будущем.

Со своей стороны он сделает так, чтобы Носик получил по максимуму. Но это было дело завтрашнего дня. Пока Настя разговаривала с Аэлитой, он решил поговорить с Викой.

Он нашёл её в комнате своей дочери. Вика стелила постель. При виде Павла она бросила подушку, в которую заправляла зелёную наволочку и уставилась на него глазами ночного филина.

– Мне нужно поговорить с тобой, – жёстким голосом произнёс Павел.

Вика застыла на месте:

– Да, Павел Сергеевич… – протянула она.

Наверное, она боялась, что он может уволить её за интрижки с Носиком. Но сейчас ему был на руку её страх.

– Ты ещё наверное не в курсе, что сегодня произошло на вечеринке, но когда-нибудь ты всё узнаешь. Я решил предупредить тебя.

Она посмотрела на него, склонив голову на бок, а Павел продолжил:

– Говорю, как есть, твой новоявленный бойфрэнд сейчас за решёткой. Его обвиняют в попытке изнасилования и в угрозе причинения морального и физического вреда.

Вика округлила глаза ещё больше и присела на кроватку Эммы, приложив руку к груди:

– Вы… говорите… про…

– Я говорю про… – Павел набрал воздух в грудь, – про Александра Носика.

– Но это же… – Вика совсем растерялась и от волнения не знала, куда деть руки. – Попытка изнасилования?.. Саша?.. Поверить не могу… Но… кого он?.. Кто?..

– Моя жена! – Павлу показалось, что от звуков его голоса дрогнули стены.

– Ва… ваша жена?.. – ахнула Вика. – Не может быть…

– Это правда. И пока ещё не поздно, я должен сказать тебе кое-что.

Павел подошёл к Вике и, упёршись руками в кровать, уставился на неё, заговорив ещё жёстче:

– Если ты предпримешь хотя бы одну, даже самую малюсенькую попытку помочь этому гаду, ты не только вылетишь из этого дома. Я лично прослежу за тем, чтобы тебя не смогли взять на работу даже посудомойкой. Москва закроет свои двери для тебя навсегда. Никаких встреч, никаких звонков, даже никаких мыслей о нём. Ты поняла?

Вика нервно закивала.

– Тогда повтори то, что я тебе сказал.

– Я не должна помогать ему… ни в коем случае…

– Кому ему?

– Саш… Александру Носику.

Павел видел, что уже достаточно запугал эту глупышку. Но Вика была в первую очередь человеком, который как и все люди прежде всего хотели быть счастливыми. И этот урод, наверняка, сумел запудрить ей мозги обещаниями о прекрасной жизни. Он решил сбавить напор и, смягчив тон, сказал:

– Очень хорошо, что ты всё поняла. Пойми, я это делаю не со зла. Я предупреждаю тебя ради твоего же блага.

Павел сделал паузу и добавил:

– Он чудовище. Когда-нибудь ты порадуешься, что избавилась от него так рано.

***

Было уже за полночь, а Настя всё не выходила из спальни. Павел весь извелся. Кроме того, своим беспокойством масла в огонь подливала Маргарита Васильевна. Он сказал пожилой женщине, что пока не может рассказать, что случилось с его женой. Но назойливая кухарка не отставала от него.

В результате, когда Настя, наконец, вышла из комнаты и сказала Павлу и Маргарите Васильевне, что с Аэлитой всё в порядке, женщина смогла более или менее успокоиться. Настя выглядела уставшей, но её голос был бодрым. Павел отправил измученную беспокойством Марго спать, а сам пошёл провожать Настю.

Когда они оказались у ворот дома, выражение лица Насти изменилось с точности до наоборот.

– Паша, прости. Я соврала. Я не хотела беспокоить Маргариту Васильевну… – она замолчала и стала часто сглатывать.

– Настя, скажи мне, пожалуйста, правду, – сказал Павел, глядя в её влажные глаза.

– Я очень старалась, правда, но она совсем немного поплакала и всё. Она говорила об этом кошмаре как-то отстранённо… как будто это всё произошло не с ней. Я её понимаю, но… ведь лучшее лекарство от несчастья – это выброс отрицательных эмоций. А она… не хочет об этом говорить, но и чувство шока её не покидает. Я не знаю, что делать…

Настя расплакалась и стала прикладывать к лицу белый носовой платок.

– Настя, выходит… – проговорил Павел. – О господи… Значит, он всё-таки её изнасиловал…

– Нет, Паша, до этого, слава богу, не дошло. Вы успели вовремя. Но, несмотря на это, она всё равно страшно перепугалась.

Павел шумно выдохнул, опустив голову вниз.

– Тогда всё не настолько страшно, – продолжил Павел. – Настя, не надо так себя терзать. Ты сделала всё, что могла. И, поверь, твоя поддержка не осталась для