Он округлил глаза:

— Я не выгонял. Впрочем, и не приглашал тоже…

— Оставайся, Ева, — тут же принялась хлопотать мать. — Ну смысл тебе сейчас срываться с места? Макар завтра тоже уезжать собрался, так что полетите вместе…

— Наверное, ему теперь неприятно мое общество. Зачем подвергать его этому невыносимому испытанию? — Ева самолюбиво поджала губы.

Макар покачал головой:

— Мне все равно. Хочешь — оставайся. Места в квартире хватит, я посплю сегодня тут, на диване.

— Вот и прекрасно, вот и замечательно! — неподдельно обрадовалась мать. — Оставайся, конечно, милая. Сейчас поужинаем… сегодня, между прочим, Сочельник!

— Ну, только если я вас не слишком стесню… — Ева скромно потупила глазки.

— Ну что ты, что ты! Я всегда рада гостям! — щебетала мать. — Особенно таким славным девочкам, как ты.

Макар только закатил глаза, наблюдая за этим обменом взаимными любезностями. Впрочем, маме понравилась бы любая его подружка — только бы не Динка. Но здесь, к сожалению, он был не в силах ей помочь.

— Я в душ, — бросил он, выходя из комнаты. — Можете ужинать без меня, я не голоден.

* * *

Впоследствии Макар сто раз пожалел о том, что сгоряча согласился на присутствие Евы. Глупо было надеяться на то, что она так легко смирится со своей отставкой и не попытается как-то исправить ситуацию. Уж лучше бы, ей-богу, он сам отправился бы ночевать в какой-нибудь отель… или вернулся бы к Динке, хотя они уже попрощались.

Мама буквально источала елей, воркуя с Евой — можно было подумать, что о лучшей партии для своего сына она даже мечтать не могла. Понятно, что ей была бы мила любая, лишь бы не Динка, но все же от этой нарочитой пылкой симпатии к Еве Макара немного подташнивало. Ему быстро наскучила эта комедия, и он объявил, что собирается ложиться спать.

Разумеется, когда он улегся на диване в гостиной и погасил свет, Ева несколько раз продефилировала мимо него туда-сюда в коротенькой ночнушке: то ей приспичило в ванную, то на кухню, то в туалет, то еще куда-нибудь…

Макар отвернулся лицом к стене и старался не реагировать, но эта возня и копошение порядком раздражали. Чтобы отвлечься, он достал телефон и открыл мессенджер. Оказалось, что Динка была онлайн.

«Не спишь?» — набрал он ей. Галочки тут же окрасились в голубой цвет, а затем он увидел, как Динка набирает сообщение.

«Не сплю. Думаю о тебе».

«Я тоже. Уже скучаю как ненормальный».

«И я. Приснись мне сегодня, пожалуйста».

«С удовольствием, в жаркой порнушке. Ты будешь сверху или снизу?»

«Дурак:)»

Несколько мгновений Макар раздумывал, стоит ли рассказывать ей о визите Евы, но потом решил, что лучше не надо. Еще разволнуется напрасно… Провожать его в аэропорт Динка все равно не собиралась, так что не должна была ничего узнать.

…Среди ночи он встал, чтобы попить воды — но не успел включить свет, как в кухне тут же нарисовалась Ева. Словно специально его подкарауливала!

— И мне тоже плесни водички, — умильно попросила она, хлопая ресницами. — Таблетку надо запить… что-то голова разболелась. Наверное, от нервов, — с трогательной беспомощностью добавила она.

Он молча подал ей стакан с водой. Ева проглотила таблетку и благодарно улыбнулась:

— Спасибо… — а затем сделала шаг навстречу, облизнула губы и положила ладонь на его голую грудь.

— Не подумай ничего плохого, Макар… я действительно не держу на тебя зла и все понимаю, сердцу не прикажешь… но, скажи… нам ведь неплохо было вместе? — ее пальцы скользнули по его груди вниз, спускаясь к животу.

Макар быстро перехватил ее руку.

— Не надо со мной играть, ладно? — тихо, но предостерегающе сказал он. — Давай расстанемся по-хорошему, без всех этих хитростей и банальных дешевых уловок. И предлагать мне «прощальный секс» тоже не советую.

Ева открыла рот, и он понял, что удар попал в цель: очевидно, именно это она и собиралась ему сейчас предложить. Господи, детский сад… Он даже подумал, что с нее сталось бы завалиться к нему в постель среди ночи и изобразить потом, что «просто перепутала в темноте».

— Ложись спать, пожалуйста, — сказал Макар. — Нечего разгуливать тут в полуголом виде, я на это все равно не поведусь.

— Ты меня ненавидишь сейчас, да? — тихо спросила Ева.

Он покачал головой:

— Нет. Но не заставляй меня уходить из дома, чтобы избежать неловких ситуаций. Ты обязательно встретишь кого-нибудь, кто будет тебя по-настоящему достоин, — добавил он уже мягче, заметив, что ее глаза начинают подозрительно блестеть. — Но это совершенно точно буду не я.

Он развернулся и ушел, оставив ее стоять на кухне и давиться слезами.

* * *

Полет до Москвы прошел в целом нормально, но все-таки Макару было не по себе. Черт его знает, почему — вроде и предпосылок не наблюдалось, но интуиция прямо-таки вопила об опасности, а внутренняя сигнализация буквально захлебывалась воем.

Ева вела себя примерно, больше не приставала и не давила на жалость, но Макар никак не мог отделаться от мысли, что ее визит в Светлоградск еще как-нибудь ему аукнется. А может, он просто перестраховывался, кто знает…

Его опасения начали сбываться сразу после того, как самолет приземлился в Шереметьево. Включив телефон, он тут же написал Динке:

«Все в порядке, я в Москве».

Однако сообщение осталось неотвеченным, хоть и просмотренным.

Поначалу он не придал этому особого значения, но время шло, а Динка молчала. Ну ладно, она могла быть настолько занята, что не ответила сразу, а потом закрутилась, забыла, но… какого хрена?! Это было совсем на нее не похоже.

«Эй, у тебя все нормально?» — написал он. И снова не получил ответа…

Нервничая, он нажал на кнопку вызова, но Динка тут же сбросила звонок. Макар почувствовал, что страх ледяными пальцами стискивает его горло. Ну, что там еще стряслось?!

Она перезвонила сама. Голос ее звучал спокойно, даже сухо — и совершенно безэмоционально.

— Мы с папой уезжаем, — сказала она.

— В смысле — уезжаете? Куда? — не врубился он с ходу.

— К его тетке в Краснодар.

— К какой еще, на хер, тетке?! В какой Краснодар? Ты же говорила, что у вас больше нет родственников.

— Ну вот, нашлась тетя по папиной линии. Она сама нас разыскала и пригласила к себе.

— Подожди, я ничего не понимаю… — взмолился он. — Вы надолго туда?

— Навсегда.

— Что?! — ему показалось, что его ударили под дых. — То есть как навсегда?

— Вот так. Она одинокая — мы, получается, ее единственная родня. Она и Соню тоже звала, но они с Владой