было не христианское оружие, не поражение мусульман под Тулузой, а раздоры, которые охватили чрезмерно увеличившийся халифат. Появились придворные интриги, зависть; Муса, завидовавший Тарику, посадил его в тюрьму, но за последнего вступились в Дамаске; Муса, в награду за свои завоевания, был высечен и заточен.

Затем халифат разделился на Дамасский (Абассиды), Каирский (Фатимиды), Багдадский (Омейяды). Во всяком случае, именно в разделении халифата на части и в наставших междоусобицах в мусульманском мире заключалась существенная причина спасения Рима и усиления папства.

Об обстоятельствах разделения великого наследия Мухаммеда мы будем говорить ниже. Теперь заметим только, что мусульманская Испания отошла под власть династии Омейадов и, под именем Кордовского наместничества, долго составляла часть Багдадского халифата. После восстания против Омейядов в Багдаде халиф Абдеррахман, спасаясь от насильственной смерти, постигшей всю его родню, бежал из Азии и в 755 г. перенес свою резиденцию на Пиренейский полуостров. Так был основан самостоятельный Кордовский халифат. Эмиры, правители отдельных областей, недовольные близостью незваного халифа, заволновались, и один из них, правитель Сарагосы, призвал на помощь франков из Галлии. Это дало возможность Карлу Великому возвратить христианству значительную часть Испании до реки Эбро в 788 г., названную Испанской маркой.

Начало церковного подчинения Германии Риму. Бонифаций. Папство могло тогда сосредоточиться на Германии и в этой стране укрепить свою власть. Мы говорили о том, каких верных слуг папство нашло для себя в англосаксонских кунингах. С тех же островов, т. е. с Эрина (Ирландии) и из Британии вышли проповедники для Германии и для Северной Европы, где христианство еще не было распространено. Они руководствовались одним религиозным чувством. Их соблазняли не почести и награды, а слава мучеников. Колумбан и Галл из Ирландии еще в начале VII в. распространили христианство в нынешней Швейцарии. Из Британии в VII и VIII столетиях действовали Килиан во Франконии, Эммерон в Баварии, Руперт в Зальцбурге, Виллиброд у фризов и саксов.

Самым замечательным был англосаксонец Винфрит, бенедиктинский монах, прозванный Бонифацием (благодетелем). Он проповедовал в средней Германии в 718–755 гг.[93]. Он доходил до жилищ восточных саксов, начав свою пропаганду с берегов Рейна по Франконии, Тюрингии и Гессену. Отправляясь на проповедь, он в 723 г. присягнул папе. Он собирал германцев в определенных местах для назидания и выслушивания проповеди; в этих пунктах после возникли города. Устроив епископские и монастырские школы, как, например, в Фульде, он заботился о распространении вероучения и одновременно цивилизации. Подобно тому, как Паулин в Нортумбрии, Винфрит в Германии собственноручно сокрушал язычество, разрушая храмы, свергая идолов в священных лесах вместе со священными деревьями, в которых, по мнению язычников, заключалось божество. Замечательно, что Бонифаций в своем донесении папе жалуется не столько на язычников-франков, сколько на христианских миссионеров из франков. Это показывает, в какие руки папство предавало высокое дело проповеди. Война и охота были занятием этих миссионеров. «Здесь, — пишет Бонифаций, — уже давно христианская религия, ранее насажденная, находится в совершенном унижении. Франки более восьмидесяти лет не созывали соборов и не имели архиереев». В 746 г. папа назначил его архиепископом Майнцским, а за три года перед тем он торжественно подчинил всю свою паству римскому престолу. Таким образом, папа был признан в Германии единственным главой. Но Бонифаций не удовлетворился почестями архиепископского сана; он продолжал обращать язычников. Однажды он направился к новопросвещенным фризам, чтобы торжественно преподать им благословение. Толпа вооруженных дикарей бросилась на его спутников, рассчитывая на добычу. Свита взялась за оружие, но архиепископ запретил проливать кровь и был убит вместе с пятьюдесятью тремя спутниками. Умирая, он оставил многолюдную Германию в духовное наследие папства, которое от этого стало сильнее не только нравственно, но и материально.

Папство в VIII в. Арабы приносят Коран в Испанию, но при Григории II (715–731) начинается католизация Германии Бонифацием. Григорий III (731–741) уже может грозить восточному императору отпадением Италии. Защищая догмат иконопоклонства, он приобретает себе горячих сторонников на полуострове в полемической борьбе против Льва Исавра. Иконоборство, о котором будем говорить после, лишь содействовало разрыву духовных связей между Византией и Римом. Восьмое столетие имеет большую важность в истории папства и особенно Италии. От пап зависело тогда направление хода политических событий на полуострове. Наступал роковой момент.

То было время понтификата Захарии I (741–752), Стефана IV (752–757), Стефана III (768–772), Адриана 1 (772–795), Льва III (795–816). Папы могли позволить лангобардам создать сильное и независимое итальянское королевство, создать его раньше, нежели какое-либо из европейских государств, и в то же время от них зависело воспрепятствовать этому и обусловить величие своей страны и свое собственное, т. е. величие римской курии. Первый исход был бы проще; может быть, он не дал бы Италии той богатой духовной и экономической жизни, какая наблюдалась в ней в ХIII–XV столетиях, но он создал бы твердой рукой германского племени физически могучее государство. Второй исход давал Риму или собственно римской курии, вторичную диктатуру над Европой, но откладывал этим образование единого итальянского королевства с VIII на XIX столетие. Папы избрали последний исход, и за это их проклинали Данте, Макиавелли и многие итальянские патриоты.

Папа Стефан II (752–757). Стефан II, получив Равеннский экзархат за возведение Каролингов на галло-германский трон, как благодарность от Пипина, принимая его как наследие Св. Петра и за это одарив кунинга титулом римского патриция, решил на долгое время судьбу папства и Италии, хотя не положил этим начало папскому всевластию, как думают некоторые[94]. Дело в том, что таким образом, а тем более увеличением территории римской при Карле Великом, папы отдавались под покровительство власти более сильной, чем власть лангобардская, а именно подчинялись западным римским императорам. А такое покровительство в сущности приравнивалось к союзу слабого с сильным; папы знали, что, создавая сильное и прочное государство в самом центре полуострова, они потеряли бы созданную ими собственную власть, которая упрочилась бы при надзоре из далекого Ахена или Парижа. Бесспорно, что Карл Великий не мог обойтись без эгоистического побуждения, но папы, подобные Адриану, настолько понимали свое положение и, скажем, настолько провидели будущее, что, сознавая силу Каролингов, унижались перед императорской короной, использовали все уловки слабого в надежде на благоприятное влияние времени.

Папы Адриан I и Григорий IV (827–844). Адриан в своем письме не знает, как возвеличить Карла: «Величайший из королей, — пишет он ему, — господин мой, богом поставленный великий король, сладчайший и возлюбленнейший из сыновей, превосходнейший, наиславнейший король». Не всегда же, рассуждали папы, будет сидеть на престоле Великий Карл, одно имя которого придает гордость королям, — и ожидания их оправдались. Самые деятельные и даровитейшие императоры не унаследовали счастья Карла и его политических успехов. Этот человек был государственным деятелем