эмбарго. Любое серебро, найденное в границах Ивелии, должно быть передано короне. Это одна из причин, по которой нам так необходима ртуть. В других мирах серебра в избытке. Мы могли бы получить его больше, чем нам нужно, если бы могли перемещаться между мирами.

— Если Беликону принадлежит все серебро Ивелии, то почему он не отдаст его тебе? Если оно так необходимо для победы в войне?

Кингфишер фыркнул.

— Это кажется разумным, не так ли? Но нет. Беликон не дает нам серебра. Он не оказывает нам помощи. Ни продовольствия, ни одежды, ни оружия. Ему плевать на эту войну.

— Но это просто… это бессмысленно. — Я сделала еще один большой глоток вина. Неповторимый вкус расцвел во рту цветочными нотками. Вино было мягким, насыщенным и сложным одновременно. Поначалу вкус показался необычным, но постепенно он начал мне нравиться.

Кингфишер пристально наблюдал за мной. Ртуть в его правой радужке пульсировала в свете свечей, перемещаясь и мерцая среди зелени. Казалось, сегодня она была особенно активна. Словно подтверждая это, рука Кингфишера крепче сжала бокал с вином. Его плечи напряглись, ноздри на мгновение дрогнули, но затем он сделал глубокий вдох и снова расслабился. Все произошло очень быстро. Я могла бы и вовсе не заметить этого, если бы на секунду отвела взгляд.

Кингфишер впился в меня взглядом. Он знал, что я заметила, как он вздрогнул, и, судя по тому, как он смотрел на меня, вопросительно приподняв одну бровь, ждал, что я спрошу об этом. Мне хотелось, но я уже знала, что в итоге буду разочарована и рассержена. Он бы нашел способ съязвить — это было в его характере, — поэтому я обошла эту тему стороной. Я уже собиралась спросить его, что он сам пробовал делать, чтобы создать реликвию, но тут в комнату ворвалась команда огненных эльфов, их похожие на уголь тела выбрасывали искры и клубы дыма, когда они приблизились к столу. Двое эльфов во главе группы несли большие блюда, полные еды. Судя по всему, это были два разных вида десерта. Они едва не уронили все, увидев, что я сижу во главе стола рядом с Фишером.

— Лорд! — одна из них — женщина — пронзительно взвизгнула. — Милорд! — Она закружилась вокруг себя, разинув рот. Через секунду остальные огненные эльфы заметили, что я осмелилась приблизиться к их драгоценному хозяину, и тоже начали сходить с ума.

— Это…

— Она…

— Человек!

— Лорд Кингфишер!

Арчер вошел в столовую последним. Едва увидев меня, он рухнул на пол, прямо там, где стоял, и зашелся в приступе гипервентиляции.

— Прости… меня… Господи. Я… не… ожидал…

— Все в порядке, Арчер. Все успокойтесь. — Фишер не изменил своей позы. Он все так же расслабленно сидел в кресле, но прикрыл рот рукой, пряча улыбку. Он опустил глаза и кашлянул, пытаясь взять себя в руки. — Можете пока оставить тарелки. И десерт. Просто поставьте их на стол, и можете идти. Спасибо.

Все огненные эльфы испускали черный дым. Трещины и щели на их маленьких компактных телах вспыхивали и тлели, как потревоженные угли. Когда один из друзей попытался помочь Арчеру подняться, на его руке появилось небольшое пламя. Он издал сдавленный крик, и все эльфы принялись шлепать по нему, пытаясь потушить.

— Простите, лорд! Простите! Мне так стыдно! — причитал Арчер.

Кингфишер наконец встал и подошел к группе паникующих эльфов. Он выпроводил их из столовой, все время успокаивая Арчера, его смех отражался от стен. Он все еще улыбался, когда вернулся на свое место.

— Мученики. Неужели они решили, что я попытаюсь проткнуть тебя вилкой для рыбы?

Фишер потер затылок, его улыбка угасла.

— Просто огненные эльфы очень эмоциональны. Они любят слишком бурно реагировать, вот и все. — К тому времени, как он закончил говорить, его маска снова была на месте. — К завтрашнему дню они обо всем забудут.

— Завтра я буду ужинать в кузнице, — сказала я. — Им не придется иметь дело с грязным, невоспитанным человеком, нарушающим калишский этикет.

— Ты будешь есть здесь, — поправил меня Фишер.

— Я не имею права голоса?

— Ты отравишься, если будешь есть в кузнице.

— Тогда в моей комнате.

— Ты будешь ужинать здесь, — повторил Фишер. Он продолжил, прежде чем я успела предложить миллион других мест, где бы я предпочла поесть. — Что касается огненных эльфов, то они любят людей. Гораздо больше, чем фей.

— Точно. Они относятся к тебе так, будто ты повесил на небо луну.

— Со мной все иначе, — сказал он, как будто это не было очевидно. — Арчер помог вырастить меня. После моих родителей он был первым, кто взял меня на руки. Полагаю, он питает ко мне слабость.

Слабость? Это было нечто большее. Огненный эльф любил Фишера. А вот меня?

— Он смотрит на меня так, будто я недостойна дышать одним воздухом с тобой.

Голова Фишера качнулась из стороны в сторону.

— Нет, это не так. Он волнуется. Переживает, останешься ли ты.

Я схватила пальцами жареную морковку со своей тарелки и откусила кусочек.

— Он будет рад услышать, что нет.

С губ Фишера не слетело ни слова. Он сидел, не шевелясь, и смотрел, как я ем морковку, его нефритовые глаза изучали мои черты. Сначала глаза, потом переносицу. Затем скулы, губы. Его взгляд задержался там дольше, чем следовало. Когда он не отвел взгляд, я сказала первое, что пришло мне в голову, чтобы нарушить молчание.

— Ты должен отправить Кэрриона домой, даже если пока отказываешься отпустить меня.

Он удивленно посмотрел на меня.

— Почему?

— У него семья в Зилварене. Его бабушка. Она будет о нем беспокоиться. И он может передать Хейдену и Элрою, что со мной все в порядке, если вернется. Это, возможно, на время удержит их от необдуманных поступков.

— М-м. Посмотрим, что скажет сам мальчик.

— Ему двадцать шесть лет. Он не мальчик, — пробормотала я.

— Насколько я понимаю, он просто ребенок с острым языком. Но… ты его защищаешь, — произнес Фишер. — Полагаю, этого следовало ожидать. Честно говоря, я удивлен, что ты хочешь, чтобы он