— Завтра, — сказал он, увеличивая громкость радио.

Мы поехали к нему домой, и я была рада, что он позволил мне молчать по дороге туда. Я знала, что вела себя нерационально и эмоционально по-детски, и, возможно, испортила удивительный момент для моей мамы, уйдя, но я не хотела вступать в логическую дискуссию об этом.

Я чувствовала себя подавленной. Это было глупо, ведь это не конец цвета, и никто не умирал, а повторные браки родителей были обычным явлением.

Но я была опустошена.

Возможно, это означало, что я была незрелым ребёнком, но каждый раз, когда я думала о том, что моя мать выходит замуж, тяжесть ложилась мне на грудь. Это было удушающе, эта паника по поводу изменений в жизни, которых я больше не могла избежать.

Я смотрела в ночную темноту сквозь дворники, очищающие лобовое стекло, и думала о том, сколько времени у меня есть, прежде чем всё начнётся, прежде чем крошечный фрагмент, оставшийся от моей семьи, будет стёрт и превращён во что-то новое.

Я судорожно вздохнула, вспомнив, что мой папа переезжает. Вдобавок ко всему, папа и его новая половинка переезжали из старого дома в новый. Казалось, что мир рушится и меняется у меня под ногами, и я ничего не могла сделать, чтобы замедлить это.

Я уже не была ребёнком и знала, что смогу приспособиться, оставив прошлое позади.

Но, черт возьми, я не была готова отпустить его.

Нас.

Прежнюю жизнь.

Скоро всё изменится, возможно, даже сегодня, произойдёт смена ролей. Мы с ней больше не будем вдвоём против всего мира. Теперь будет она и он против всего мира, как партнёры, а я просто стану сторонним наблюдателем.

Когда мы подъехали к зданию, Чарли обошёл машину с моей стороны и присел на корточки.

— Что ты делаешь? — спросила я, не совсем в настроении для глупостей.

— Катаю тебя на спине, — ответил он, посмотрев на меня через плечо, его лицо было искренним и милым, и сказал: — Запрыгивай, Бей.

Я колебалась, но потом подумала: «А почему бы и нет».

Я взобралась на его спину, и это было приятно. Обхватив конечностями его большое тело, я почувствовала покой, потому что было ощущение, что он буквально и эмоционально держит меня. Он начал подниматься по лестнице, и я закрыла глаза, прижавшись щекой к его крепкой спине.

Спасибо, Чарли.

Как только мы оказались в его квартире, он отнёс меня к дивану и бросил на него. Прежде чем я успела произнести хоть слово, он посмотрел на меня и сказал: — Вот как пройдёт сегодняшний вечер. Ты готова?

От этих слов мне захотелось улыбнуться. — Готова.

— Я сделаю шалаш из одеял перед телевизором, в котором буду развлекать тебя марафоном моих любимых ужасных фильмов. Мы будем есть всякую гадость, мороженное, которое нам принесут из «DoorDash»25, как будто мы гребаные короли, и мы не будем говорить о вещах, о которых нельзя говорить. Понятно?

Тогда я улыбнулась, хотя от его доброты мне хотелось плакать. — Понятно.

В тот момент самый маленький белый пёсик, которого я когда-либо видела, запрыгнул на диван. До этого момента я даже не слышала его, и вдруг он передо мной.

— Привет, щеночек, — сказала я, протянув руку и погладив его маленькую голову.

— Бейли, познакомься с Гробовщиком.

Я посмотрела на Чарли. — Ты шутишь. Это крошечное создание и есть Гробовщик?

Он просто пожал плечами и ушёл.

Он вышел в коридор за одеялами и, оказавшись там, крикнул: — Эй, какой номер телефона у твоей мамы?

Я вздохнула, позволяя псу забраться мне на колени, представляя себе удивлённое лицо мамы, когда я уходила от неё. — Какой-то жуткий вопрос.

— Я просто хочу написать ей, что ты переночуешь здесь, чтобы она не волновалась, — сказал он. — И чтобы тебе не пришлось делать это самой.

Я не задумывалась о том, чтобы переночевать в квартире Чарли, но была слишком подавлена, чтобы раздумывать об этом. Я продиктовала ему номер и вздохнула. Что мне было делать? То есть, очевидно, у меня не было выбора относительно семейного положения моей мамы, но мне реально придётся жить с ним и его ребёнком?

Мы переедем в дом Скотта?

Мне придётся делить комнату с его дочерью?

При мысли о переезде в незнакомый дом с едва знакомыми людьми у меня снова навернулись слезы.

— Очкарик. — Чарли вернулся в гостиную с охапкой одеял и сказал: — Сбрасывай обувь и оставь собаку, сходи на кухню за закусками, а я пока тут всё подготовлю.

— Хорошо. — Я сняла пальто и обувь и пошла на кухню, впечатлённая квартирой Чарли. Она была намного лучше нашей, а в кладовой было полно вкусных закусок. Я схватила «Твизлерс», попкорн, пачку с двенадцатью баночками диетической «Пепси» и коробку «Твинки» (прим. пер.: бисквит)

Когда я вернулась, Чарли устроил грандиозное «Та-да», демонстрируя свою постройку. Он использовал кухонные стулья и коробки для хранения, чтобы превратить большую часть гостиной в шалаш. Я наблюдала, как он положил внутрь две мягкие подушки и два пуховых одеяла.

— Ты постелил на полу? — спросила я, поражённая этой милотой.

Он выполз и посмотрел на мои переполненные руки. — Хороший выбор, Очкарик.

— Спасибо, — сказала я, поправляя очки запястьем.

— Приглашаю тебя в мой шалаш из одеял. — Сказал Чарли, театрально указывая руками на крепость, словно он Ванна Уайт26 с призовым пакетом.

— Ты слишком добр.

Мы забрались в крепость и разложили между собой закуски, растянувшись на одеялах. Несмотря на мои бурлящие эмоции, я прекрасно осознавала, что лежу рядом с Чарли.

Проходили.

— Итак, первым делом посмотрим один из моих фаворитов ужасных фильмов: «Наполеон Динамит».

— О Боже!

— Я знаю. — Он включил фильм и сразу же начал отпускать уморительные комментарии, от которых я смеялась даже больше, чем обычно, когда смотрела этот фильм (он тоже был одним из моих фаворитов ужасных фильмов). Во время просмотра мы делились закусками, и он