— Но вы убили брата.

— А он убил меня! Кроме того, он убил родителей и сестру.

— Это не доказано, — раздалось из толпы, — всего лишь слухи.

— Очень удобно, — заметила я, — верить только в то, во что хочется самому.

— Попрошу без таких комментариев, Ваше Величество. Что-нибудь можете добавить, Винсент, нет? Тогда останьтесь тут. Как вы ранее мне сообщили, друзья Её Величества тоже присутствовали в момент убийства. Но девушка с братом сбежали, нам ранее удалось схватить только подругу под именем Ния. Попрошу её пригласить.

Я обернулась на шум, стражник привёл рыжую и посадил её на лавку, и Ния даже не попыталась встать, когда к ней обратились, и демонстративно сложила руки на груди. Её подняли стражники. Мне показалось, что Винса она просто испепелит взглядом на месте, с какой ненавистью она на него смотрела.

— Представьтесь, — велел ей советник.

— Сами всё знаете, зачем этот фарс?

— Что вы себе позволяете, юная леди? Это высокий совет! Вы должны выполнять его требования! — вскочила Хлоэ, краснея от такой бестактности.

— Да плевать мне на совет кучки чванливых уродов. Я ничего не знаю, не видела, и вообще не понимаю, что мы тут делаем, — подруга оглядела сидящих и сплюнула на пол.

— Ния! — прошипел Винс, расширив глаза от негодования.

— Что Ния? — Вскинула она руки, смерив бывшего парня уничижительным взглядом. — С тобой вообще разговор отдельный, стукач ты недоделанный, можешь забыть, как меня звали!

— Стража, выведите её из зала и посадите в камеру подальше! — взревел Харфин, а его очки упали на пол.

— Идите вы все к Хорту! Кучка снобов-ублюдков, вершители судеб хреновы. Ваша единственная цель — избавиться от Амелии, а не правду найти, чтоб вы все… — неслось от Нии, пока её выволакивали за дверь, но напоследок она успела вытянуть две руки в непристойном жесте.

Ну хотя бы она высказала им то, что очень хотелось мне. Некоторое время советники галдели и возмущались увиденным и услышанным, но потом Харфин взял слово, подняв руку.

— Что ж, — откашлялся он, — Ваше Величество, можете сказать последнее слово в свою защиту.

Я уже не питала никаких надежд на здравомыслие, но можно попробовать воззвать к их совести, хотя я сомневалась, что она у них присутствует. Но выбора не было.

Я встала. Ноги слегка дрожали, пульс пустился в бешеный галоп, шум в ушах мешал сосредоточиться, а вдоль позвоночника поползли мурашки.

— Давайте не будем устраивать театр, — начала я, — мы все прекрасно знаем, что собрались вы тут не для того, чтобы разобраться, а чтобы судить меня. Вы, лорд Харфин, всегда мечтали выдать меня замуж за старшего сына, но у вас не получилось. И тут внезапно вы нашли способ, как убрать меня с трона.

— Что за обвинения…

— Я вас не перебивала, — повысила я голос, — у меня только один вопрос к вам, советники. Устроил бы подобное заседание лорд Харфин, если бы венчание состоялось? Уверена, что нет. Эрик умер за дело, он убил мою семью и меня, и поплатился за это своей жизнью. Хотя она не стоила четверых забранных, она вообще ничего не стоила. Так какую цель вы преследуете? Нашли удобный предлог? Так давайте, выносите свой вердикт, мои слова всё-равно не будут ничего значить, ведь вы уже давно всё решили, не так ли? Кто из вас, кстати, подсылал ко мне убийц? Или вы все? Кто хочет занять трон? Давайте подумаем.

Харфин испепелял меня взглядом, а остальные перешёптывались и бросали в мою сторону короткие взгляды.

— Итак, господа, — первый советник повернулся к остальным, — мы увидели и услышали очевидные доказательства вины Её Величества Амелии Ларминской. Будучи призраком, но тем не менее полностью осознавая, что она делает, принцесса убила своего брата, на тот момент правящего короля Ларминии. Кто считает, что вина доказана полностью, поднимите руки.

Люди переглядывались, а потом начали голосовать, но за были лишь пять человек. Половина из голосующих, кроме самого советника… Харфин оглядел их и ликующе ухмыльнулся, а потом поднял свою.

— Как глава совета, с прискорбием сообщаю, что вы признаны виновной в измене Короне. А потому я приговариваю вас к смертной казни. Вас и вашу подругу, которая также участвовала в этом произволе.

— Что? — вскочил Винсент, обескураженный таким заявлением.

— Именно. Она соучастница такого страшного преступления. И остальных друзей мы тоже поищем и обязательно найдём. Казнь состоится на рассвете. Все свободны.

Глава 19

Я не помнила, как меня довели до камеры. Когда я пришла в себя, то поняла, что сидела на холодном каменном полу. Меня трясло и бросало то в жар, то в холод, а внутри будто бы остался один только страх.

Казнь на рассвете? Они точно задумали всё так, чтобы я не смогла из этого выпутаться. Никто не успеет мне помочь, до рассвета всего несколько часов, а потом меня казнят. И Нию… А ведь мы так ужасно поругались, как же так вышло…

Я встала и начала ходить кругами, не зная, куда себя деть. Я не хотела и не должна была умирать. Я не должна была приезжать… И вот к чему меня привели мои же собственные решения — к очередной смерти. И теперь, боюсь, уже окончательной. Маркус просто никак не успел бы добраться, это невозможно… А что, если на это и был расчёт? Что, если Винсент рассказал про мою влюбленность, и казнь решили сделать так скоро? Вдруг побоялись, что он явится? Они точно знали когда и куда вампиры уехали, даже отправь Ирмис письмо, шанса так скоро вернуться просто нет…

Не в силах больше сдерживаться, я уселась обратно на пол и расплакалась, думая, как мало я жила. Мне не дали быть счастливой, опять. И опять ради власти. Я решительно не понимала, почему моя жизнь мешала стольким людям, почему мне просто не дали жить, чем я заслужила такую судьбу?

Когда слёзы кончились, да и сил плакать не осталось, я погрузилась в оцепенение, наблюдая в окошко, как падают крупные хлопья снега. Мысли метались всё медленнее, пока не исчезли совсем, и я только пялилась на улицу, словно спала и не могла очнуться.

— Амелия, — раздался знакомый голос.

Я медленно обернулась и увидела Аарона, рассматривающего меня через решетку. Он был в смятении, а в глазах отражалась паника. Я отвернулась обратно, не желая с ним говорить.

— Амелия, я не желал этого! — Его голос дрожал. — Я даже подумать не мог, что он такое совершит… Я… я говорил с отцом, но он непреклонен, говорит, ты должна умереть.