Шрифт:
Закладка:
Когда продолжено было чтение деяний собора разбойничьего, прерванное этим эпизодом с Феодоритом, часть епископов, бывших на соборе 449 года, засвидетельствовала во время этого чтения, сколько зол, неправоты допущено было на оном. Явилось несколько обвинителей против этого собора из числа присутствовавших на нем и поведали пред отцами, с какими насилиями происходила деятельность его. Епископы округа антиохийского рассказывали следующее: «на осуждение епископа Флавиана и епископа Евсевия на соборе Ефесском никто из православных епископов не был согласен; сделано было — свидетельствовали епископы — насилие, насилие с побоями и мы подписали пустую бумагу, на которой после и написано осуждение упомянутых епископов. Нам угрожало осуждение, нам угрожала ссылка; воины стояли с палками и мечами, и мы были приведены ими в страх. Где палки и мечи, какой тут собор, замечали епископы. Воины низложили Флавиана и Евсевия более, чем мы, а что мы сделали, то сделали из страха». После этого общего заявления о насилиях, допущенных Диоскором и его партией на соборе Ефесском, некоторые епископы и в отдельности засвидетельствовали о том же факте. Стефан епископ ефесский объявлял пред лицем собора: «Бог свидетель, что во всем, что было сделано на соборе Ефесском, употреблено было насилие и принуждение, и что мы против желания подписали осуждение Флавиана — Бог свидетель». Он рассказывал, что когда он принял в церковное общение некоторых клириков, сторонников Флавиана, то к нему в его дом (епископию) вторглись Елпидий и Евлогий, двое императорских чиновников, бывших на соборе Ефесском, и воины и монахи числом до 300, хотели убить его, и говорили: «так как ты принял врагов императора, то и ты враг императора». И таким образом, вообще замечал Стефан, все было сделано по принуждению и насилию. Другой епископ, из присутствовавших также на соборе разбойничьем, изобразил пред лицом отцев тот же собор в красках самых черных. Феодор епископ клавдиопольский сделал вот какое показание о нем: «партия Диоскора, укоряя нас, т. е. православных, в несторианской ереси, чтобы устрашить нас, возглашала: надвое рассеките признающих два естества, признающих двойство разделите, умертвите, выбросьте; это говорилось для того, замечает Феодор, чтобы мы, по обвинении в несторианской ереси, не судьями были как православные, но осужденными как нечестивцы. Потом они делали и нечто другое, заявлял Феодор. Императором повелено было сначала решить дело о Флавиане. Сделавши по этому поводу несколько собраний, не изложивши письменно своих постановлений и никому не прочитавши их, так что никто не знал о них, Диоскор и его сотоварищи по злодеянию принесли нам не писанную бумагу, имея с собой множество грубых людей, кричавших, смущавших и возмущавших собор. Всех нас епископов на соборе было 135; сорок двух они заставили молчать, большая часть других епископов образовала мятежное скопище Диоскора. Оставались твердыми нас человек 15; что могли мы сделать?» Они играли нами: вот еретики — кричали они все в один голос; они застращали нас, объявили еретиками и мы извержены были как еретики». При этом показании епископа Феодора, епископы антиохийского округа, принимавшие сами участие в соборе Ефесском, единодушно воскликнули: «это мы все говорим, это было так». Приверженцы же Диоскора не нашли возможным опровергнут этих обвинений и ограничились лишь такими словами к собору, в которых выразилось их высокомерие, а вместе и упорство: «христианин никого не боится, православный никого не боится». «Пусть огонь разложат, говорили они горделиво, а мы предлагаем свое учение: если бы боялись людей, то не было бы мучеников» (Деян. III, 160–163). Кроме этих важных злоупотреблений собора Ефесского открыты были на соборе Халкидонском и другие проступки того же собора. Так найдено было, что архиепископ Флавиан несправедливо являлся пред собором разбойничьим в качестве обвиненного (Деян. III, 164–5). Притом обнаружилось, что суд над Флавианом произведен был порядком неправильным, — он осужден без исследования дела и без допроса. Онисифор, епископ иконийский, выставил на вид отцам следующее: «тотчас после того как прочитано было правило, в котором говорилось, что никто ничего не должен исследовать о вере, Диоскор сказал: давайте сюда нотариев (секретарей) и было произнесено осуждение на Флавиана» (Деян. III, 363). Также найдено совершенно несправедливым,» что на том же соборе Ефесском Евсевий Дорилейский, хотя явился в качестве обвинителя против Евтихия, не был однако же выслушан (Деян. III, 197. 209). К числу насильственных действий разбойничьего собора было наконец отнесено и то, что на нем не позволено было прочитать догматическое послание папы Льва, в котором Лев выразил свое суждение относительно спорных вопросов. Весьма многие на Халкидонском соборе заявили, что «послание это не было читано н умышленно было удержано Диоскором», что «Диоскор семь раз клялся пред всеми, что велит прочитать его и однако же оно не было читано», — и все свидетельствовали, что это действительно было так (Деян. III, 171). Важнейшею стороною в деятельности собора Ефесского, возбудившею особенное порицание от отцев халкидонских, было провозглашение на нем монофизитства. Когда чтение деяний собора Ефесского дошло до того места в них, где говорилось: «пресвитер Евтихий сказал: исповедую, что Господь наш состоит из двух естеств прежде соединения, а после соединения исповедую одно естество; — Диоскор епископ Александрийский сказал: и мы все согласны с этим; собор сказал: согласны», — то при чтении этого, отцы халкидонские, исполненные негодования против подобного заблуждения, взывали: «это свойственно разве фараону; анафема тем, кто сказал это; анафема Несторию и Евтихию» (Деян. III, 287. 190).
Как же держал себя Диоскор Александрийский, когда собор Ефесский, им руководимый, обвинялся в таких страшных и многочисленных преступлениях? Диоскор, не имея возможности опровергнуть действительности представляемых фактов, старается в свое оправдание прежде всего указать на то, что не один он составлял собой собор, в нем и в его деяниях принимали участие многие (Деян. III, 159); как будто бы этим могли быть оправданы его злые действия. С другой стороны, вопреки всякой совестливости, Диоскор самих же епископов, бывших на соборе Ефесском, обвинял за то, что они были так уступчивы его воле: «так как они говорят, замечал Диоскор, что не слышав никаких рассуждений и постановлений,
