заблуждения и восстановления мира, как желал того папа (Деян. III, 104–105). В другом письме император приглашает папу, если ему угодно, лично прибыть на восток и здесь принять участие на соборе, и если папа не явится на собор, сочтет для себя это затруднительным, император обещает папе, что этот собор, который должен собраться на востоке, утвердит православную веру сообразно с изложением Льва (Деян. III, 106 — 107). Понятно, что такое отношение императора к православию возвысило дух сторонников его: они. чувствовали близость своего торжества. Напротив, партия монофизитская видела себя сильно поражаемою. Как отнеслись к этому факту начинающегося торжества православных над их врагами главнейшие представители монофизитства, это показывает пример Диоскора архиепископа Александрийского и пример Анатолия архиепископа Константинопольского, назначенного в преемники Флавиану на соборе разбойничьем. Диоскор понимал, как мало хорошего он мог ожидать для себя и своей партии от Маркиана, при его православных симпатиях, и потому всеми мерами старался препятствовать признанию его императором в Египте (архиепископ в роли революционера! Деян. III, 590–591). Но эта попытка не удалась Диоскору, и он лишь навлек на себя тем большее неудовольствие со стороны нового императора. Иначе отнеся к факту близкого торжества православия Анатолий, архиепископ Константинопольский. Как избранный собором разбойничьим, он сочувственно относился к монофизитским воззрениям; но, со вступлением на престол нового императора, ревнителя православия, он сознается в своем заблуждении, отказывается от всяких связей ·с партией монофизитской, объявляет о своем согласии в догматических мыслях с папою Львом (Деян. III, 107–108).

При расположенности императора Маркиана и императрицы Пульхерии к православию нельзя было сомневаться в том, что правительство поспешит восстановить, поруганную на соборе разбойничьем, честь православия. И действительно император Маркиан не замедлил принять на себя попечение о созвании собора Вселенского. Он вступил на престол в августе 450 года, а в 451 году в мае месяце он уже издает указ, которым назначался собор в Никее, в Малой Азии, от 1 сентября того же года. Указ гласил: «всем занятиям должны быть предпочитаемы божественные дела. А так как возбуждены некоторые недоумения касательно нашей православной веры, то нам благоугодно, чтобы составился св. собор в Никее, дабы при общем согласии всех, по точном исследовании истины и по устранении всякого пристрастия, которым уже злоупотребляли некоторые и возмущали православное благочестие, яснее открылась истинная вера и уже не могло быть никакого сомнения и разногласия. Если не воспрепятствуют военные походы, мы сами лично будем присутствовать на досточтимом соборе» (Деян. III, 110). Восточная Церковь с величайшею радостью встретила это распоряжение императора. Но не с такою радостью принято оно на западе. Так как собор созывался не в Италии, как желал того папа Лев, а на востоке, то папа с сожалением видел, что он не может принять такого деятельного участия в нем, к какому он готовил себя. Притом же обстоятельства, при каких созывался собор, были неблогоприятны для Запада. Италии в это время грозили нападением варвары под предводительством грозного Аттилы, и это было препятствием для отправления возможно большого числа западных епископов на собор. Папа писал императору Маркиану: «я думал, что из уважения к теперешнем тяжелым обстоятельствам. собор будет отложен на более или менее продолжительное время, чтобы епископы могли собраться на оный из всех провинций, и чтобы мог составиться в собственном смысле Вселенский собор; но так как вы из любви к православной вере решаете уже созвать собор в Никее, то я не могу препятствовать вашей благочестивой воле». В письме к Анатолию, архиепископу Константинопольскому, папа жалуется на краткость срока, назначенного для прибытия епископов на собор (от средины мая до сентября). «Как может он, говорил папа о себе, разослать своевременно известия во все провинции запада, чтоб собор был поистине Вселенским собором»[253]?

Чтобы предотвратить возможность каких-либо беспорядков со стороны нахлынувших в Никею, ненужных при соборных совещаниях людей, каковы были различные монахи и клирики, — попечительный император приказывает очистить этот город от подобных скопищ. Маркиан издает на имя Никейского военачальника такой указ: «некоторые, как мы слышали, нахлынувшие в Никею клирики, монахи и миряне, привыкшие расстраивать и возмущать приятное Богу благочиние, покушаются произвести шум, восставая против того, что нам угодно; потому мы сочли за необходимое отправить к тебе это послание, чтобы ты с полною властью и всячески изгонял из города и из самых областей этих, как клириков проживающих там без нашего приглашения или без дозволения своих епископов, будут ли то клирики, находящиеся в этом звании или какие-либо отлученные своими епископами, — так и монахов и мирян, которых никакая причина не призывает на собор. Ибо знай, что если найден будет там проживающим какой-либо мятежник, то тебе угрожает неминуемая опасность» (Деян. III, 113–114).

Впрочем, собору не суждено было состояться в Никее, как предполагалось. Сообразно с императорским указом к назначенному сроку, к 1 сентября, собрались в Никею многие епископы для собора; но Маркиан, занятый в это время войною и некоторыми другими важными делами, требовавшими его личного присутствия, медлил явиться на Собор, как он обещал это прежде, и просил собравшихся отцев об отсрочке соборных заседаний дотоле, пока он сам не найдет возможности прибыть на собор, что должно было случиться, по мнению императора, в непродолжительном времени (Деян. III, 112–113). Но так как однако же прибытие императора и после этого чрезвычайно замедлилось, то собравшиеся отцы отправили ·к императору письмо, в котором выражали, что такое выжидательное положение становится для них очень обременительным, в особенности для хилых и больных из них (Деян. III, 117). Вследствие этого император решился перенести собор из Никеи в г. Халкидон, который находился в самом близком расстоянии от императорской столицы — Константинополя[254]. Делая это новое распоряжение, император так писал отцам, съехавшимся для собора: «хотя мы и поспешали прибыть на собор, однако же нас удержали общественные и чрезвычайно важные дела. При этом мы рассудили, что попечение о святой и православной вере должно предпочитать всему. Поэтому благоволите перейти в Халкидон. Туда не замедлим и мы явиться. И пусть, говорилось далее в послании, по причине нашего отсутствия долее не отлагается св. собор. Итак, поспешите прибыть, не делая никакой отсрочки, дабы чрез вашу медлительность не имело замедления открытие истины» (Деян. III, 117–18. 120). Император по этому случаю отменил даже свой поход в Иллирию (Деян. III, 120). Перенеся собор в Халкидон, Маркиан надеялся, что следя в Константинополе за ходом дел общественных и государственных, он в тоже время не оставит без внимания и хода дел соборных, вследствие близости Халкидона от Константинополя, как это и действительно доказала последующая история собора.

Сообразно этому