отменить смертную казнь и все виды телесных наказаний. Сложная схема проведения реформ под русским контролем, разработанная при Временном правительстве, была сведена к этим двум вежливым просьбам, но даже их проигнорировал эмир, который теперь полностью находился под влиянием Низам ад-Дина и ультраконсерваторов. Ташкент строго запретил русским властям в ханстве возбуждать любые народные волнения, направленные против власти эмира, а Алима заверили в дружбе Советской России в обмен на лояльность и поддержание внутреннего порядка. Таким образом, первоначально политика большевиков в отношении Бухары имела больше общего с политикой императорского режима, чем с политикой Временного правительства. На тот момент вопрос о реализации ленинской национальной политики не стоял.

Ответом Бухары стала крайняя осторожность. Репутация большевиков как радикалов и слабость их власти в России и Туркестане убедили эмира не иметь с ними никаких дел. Он приостановил исполнение приказа Ташкента о национализации банков и принадлежащих русским промышленных предприятий в поселениях, начал приводить армию в состояние боевой готовности, чтобы отразить нападение русских, отказался признать новую власть в Ташкенте и принять коллегию из трех человек, которой в декабре заменили резидентство. Алим предпочел иметь дело с советским Туркестаном не напрямую, а через Введенского и других сотрудников прежнего резидентства. В то же время эмир отказался принять эмиссаров от либеральных мусульман из Коканда, которые надеялись получить от него военную помощь для борьбы с Ташкентом. Но ситуация была слишком запутанной, чтобы рисковать, и Бухара предпочитала думать о своей собственной защите и наблюдать, что будет дальше. Как всегда осторожный Алим прекрасно сознавал уязвимость положения Бухары. Русские войска стояли в Новой Бухаре, Новом Чарджоу, Керки и Термезе, а также вдоль железной дороги и бухарско-афганской границы. Территория, подконтрольная Советам, отрезала Бухару от внешнего мира с трех сторон, и только со стороны Афганистана оставался шанс получить материальную поддержку в случае войны. Наконец, благодаря предусмотрительности Кауфмана, проявленной при аннексии Самарканда, большевики держали в руках ключ к снабжению водой всех бухарских бекств от Хатирчи до Каракуля, включая саму столицу. В таком уязвимом положении Бухара едва ли могла рискнуть открыто порвать с Россией, разве только чтобы не допустить захвата ханства большевиками или в случае, если бы Россия оказалась настолько парализованной своими внутренними проблемами, что у Бухары появилась бы возможность победить.

С наступлением нового года ситуация для Ташкента улучшилась. После поражения Дутова и взятия Оренбурга 18–20 января 1918 года связи с Европейской Россией были восстановлены, и 19 февраля Коканд сдался войскам Ташкента, так что у Бухары не возникало желания осуществлять рискованную пробу сил. Тем не менее ей пришлось это сделать, и на удивление успешно.

Кампания Колесова

Утратившие уверенность после апрельских событий 1917 года и с тех пор преследуемые властями эмира, младобухарцы поначалу смотрели на Октябрьскую революцию довольно мрачно. Они имели весьма смутное представление о большевиках, которых считали германскими агентами и предателями демократической Февральской революции. В атмосфере безнадежности они поручили Фитрату подготовить проект минимальной программы, вокруг которой можно было бы снова объединить партию. Программа Фитрата призывала к обычным реформам, но не предполагала никакой представительной власти.

Однако такое упадническое настроение продлилось недолго, поскольку к началу декабря большевистские представители убедили младобухарцев, что у них общий враг – эмир. Под влиянием вновь набиравших силу радикалов Центральный комитет в начале декабря отправил делегацию во главе с Файзуллой Ходжаевым в Ташкент, чтобы обеспечить поддержку со стороны русских предполагаемому восстанию в ханстве. Целью восстания было создание правительства младобухарцев и установление действенного контроля над эмиром. Ташкент должен был при необходимости прислать войска, чтобы обеспечить успех. Колесов согласился с их просьбой, но посоветовал отложить восстание до тех пор, когда будет ликвидирован кокандский режим. Центральный комитет младобухарцев в Новой Бухаре начал подготовительную работу, но когда прошел январь, начался февраль, а Колесов все откладывал поставки обещанного оружия и боеприпасов, заговорщиков стало охватывать разочарование. Однако после захвата Коканда Колесов с энтузиазмом переключил свое внимание на Бухару. Недооценивая силу властей эмира и его армии и не придавая большого значения планируемому младобухарцами восстанию, Колесов думал, что вопрос с Бухарой будет решен несколькими залпами русских орудий. В начале мая 1918 года он без предупреждения появился в Новой Бухаре и сообщил младобухарцам, что через пять дней Ташкент нападет на эмира. К тому времени Колесов обещал привезти с собой много оружия, которым сможет поделиться с заговорщиками. Младобухарцы отказались от своих планов по организации широкомасштабного восстания, для которого у них не было ни времени, ни достаточного количества оружия, сформировали революционный комитет во главе с Файзуллой Ходжаевым и вооружили около двух сотен своих сторонников в Новой Бухаре.

Ночью 13 марта Колесов вернулся в Новую Бухару в сопровождении 46 солдат и принял командование над пятью или шестью сотнями стоявших там русских войск. Он посовещался с комитетом Ходжаева, и 14 марта во второй половине дня они послали эмиру совместный ультиматум, дав ему на размышление 24 часа. Алим должен был отправить в отставку своих министров, разоружить войска и передать всю полноту власти Исполнительному комитету, состоящему из младобухарцев, которые дадут ему советы относительно назначения нового правительства. В случае если эмир откажется выполнить эти условия, Колесов и младобухарцы планировали напасть на столицу. Получив такой ультиматум, эмиру ничего не оставалось, как драться. Сдаться на милость младобухарцев и их большевистских союзников означало бы спровоцировать гражданскую войну, в которой большинство его подданных пошли бы за религиозными фанатиками, а те, в свою очередь, выдвинули бы нового претендента на трон. Шансы, что русские захотят и смогут обеспечить Алиму эффективную поддержку в такой ситуации, как они сделали это в 1868 году в отношении его деда, были малы, учитывая революционные цели большевиков и шаткость их собственных позиций в России. Единственная надежда Алима состояла в том, чтобы положиться на свои войска и на неприязнь, которую его подданные демонстрировали в отношении младобухарских отщепенцев и их неверных союзников. Приняв такое решение, эмир стал тянуть время, собирая свои силы. Он согласился принять требования младобухарцев в принципе, но утверждал, как неоднократно делал это в прошлом году, что невежество и фанатизм его подданных допускают только очень постепенные реформы. В качестве слабого компромиссного жеста он заменил своего печально известного кушбеги Низам ад-Дина столь же реакционным, но менее известным Осман-беком.

Однако ни от Колесова, ни от младобухарцев нельзя было отделаться так просто. Ранним утром 15 марта они начали наступление на старый город и выиграли первую стычку менее чем в миле от его стен. Когда его первоначальная тактика затягивания времени не привела к успеху, Алим сделал другую попытку: он