Бухары. Это были сильные аргументы, чтобы не провоцировать Ташкент, и не существовало никаких столь же сильных аргументов, чтобы присоединиться к Коканду, Ашхабаду или каким-то другим центрам борьбы с коммунизмом. Когда большевики терпели военные поражения, Алима это не огорчало, но он всегда ждал, что будет дальше. И когда их неудачи заканчивались – а так случалось всегда, – он изображал дружеское отношение к Ташкенту и уклонялся от любых обязательств в отношении его врагов.

Нейтралитет Бухары в июле 1918 года никоим образом не успокоил большевиков в Ташкенте, которые весь август прожили в страхе, что, если войска Советов в Закаспийской области потерпят поражение, Бухара нападет. В действительности продвижение советских войск в сторону Ашхабада было остановлено в конце августа благодаря помощи англо-индийских войск из Персии, которые по просьбе Ашхабада вторглись в Закаспийскую область в середине месяца. Целью британской интервенции в русской Центральной Азии было предотвращение возможного проникновения на стратегически важную для нее территорию немцев или османских турок, которые уже окопались за Каспием. Выбрав помощь Ашхабаду, как единственному доступному бастиону против немецкой и турецкой экспансии в направлении Персии и Индии, Британия вскоре обнаружила, что у нее нет выбора, кроме того, чтобы помочь Ашхабаду защититься от войск Советов на востоке. В то время как Ашхабад, прежде всего, беспокоила угроза со стороны советского Туркестана, внимание британцев было сосредоточено на Каспийском море и территории за Каспием. Когда кончилась мировая война, а вместе с ней немецко-турецкая оккупация этой территории, британцы оказались в неловком положении. Несмотря на то что первоначальная причина их присутствия исчезла, Ашхабад за это время стал сильно зависеть от их поддержки. Британцы опасались, что своим уходом сыграют на руку большевикам, но вместе с тем они были не склонны втягиваться глубже в военные действия. Эта дилемма нашла свое отражение в директиве из Дели, которая запрещала командующему экспедиционных сил генерал-майору Уинфреду Маллисону наступать восточнее Мерва, последнего населенного пункта, занятого совместными силами белых и британцев во время наступления, начатого в середине октября. Без помощи британцев белые не могли продвинуться дальше, и фронт оставался неподвижным до мая 1919 года.

Британская интервенция в Закаспийскую область практически не изменила ситуацию в Бухаре. Осенью 1918 года эмир учредил в Мерве консульство как наблюдательный пост и канал связи с Ашхабадом. Через своего представителя в Мерве Алим в январе 1919 года вступил в контакт с Маллисоном, чтобы прояснить намерения Британии в Центральной Азии. Если бы Бухара собиралась соскользнуть с орбиты России, ей пришлось бы прибегнуть к помощи британцев. Но если у эмира и были подобные надежды, Маллисон не собирался им потворствовать. Британский командующий был связан приказом не выдвигать свои войска восточнее Мерва, кроме того, он не знал, как долго британские силы останутся в Закаспийской области. В феврале Маллисон с разрешения Дели отправил в Бухару немного оружия в знак дружбы, но вместе с ним послал письмо, убеждая Алима не провоцировать Ташкент. Таким образом, контакт с британцами лишь укрепил эмира в проводимой им политике выжидательного нейтралитета.

Караван с оружием от Маллисона добрался до Бухары в марте, и весь следующий год Ташкент лихорадило от донесений о сотнях британских военных инструкторов в ханстве, хотя единственным основанием для этих донесений было присутствие двух индийских сержантов, отвечавших за доставку оружия и остававшихся в Бухаре до конца 1919 года. Прибытие этого оружия весной 1919 года тоже дало Ташкенту почву для нескончаемого потока слухов о дополнительных поставках оружия в Бухару от британцев, из Афганистана и из Ашхабада. На самом деле, хотя эмир увеличил свою армию до 30 000 человек, готовясь отразить возможное возобновление русской агрессии, современного вооружения и боеприпасов у него было так же мало, как в прошлом. Подарок Маллисона не повторился, и ни Афганистан, с марта по июль 1919 года занятый войной с Британией, ни Ашхабад, которому после ухода британцев в марте едва хватало сил, чтобы защищать себя, не желали или не могли помогать Бухаре.

В начале 1919 года дополнительной причиной для беспокойства в Ташкенте стала концентрация в Бухаре антикоммунистических беженцев, включая басмачей из Ферганы и Осипова, бывшего военного комиссара Туркестана и лидера неудавшегося январского восстания в Ташкенте. Бухара игнорировала требования Ташкента выдать всех беглецов, как предписывал договор в Кизыл-Тепе. Ташкент, в середине апреля снова оказавшийся отрезанным от Европейской России благодаря захвату Дутовым Актюбинска, расположенного на дороге Оренбург – Ташкент, и большому наступлению Колчака в направлении Волги, был не в силах заставить ее подчиниться.

Вывод британских войск по приказу, отданному в феврале, закончился 1 апреля и изменил баланс сил в Закаспийской области в пользу коммунистов. В мае они начали свое постепенное финальное наступление в сторону Каспийского моря и 23-го снова захватили Мерв. С 13 по 17 мая Ашхабад предпринимал отчаянные попытки остановить это наступление, отправив отряд в обход основных сил красных, чтобы осадить находившуюся у них в тылу крепость в Керки. Полагая, что бухарские власти будут сотрудничать с осажденными, советский гарнизон крепости занял город, а затем, пробивая осаду, обнаружил, что заблокирован войсками эмира. 10 июля совместная русско-бухарская комиссия договорилась о перемирии между гарнизоном и беком Керки, и 19-го последние остатки ашхабадских соединений были изгнаны из сельских районов бекства Керки, хотя осада продолжалась еще как минимум месяц.

Пока длился кризис в Керки, русско-бухарские отношения достигли низшей точки со времени кампании Колесова. В июне эмир Алим снова потребовал вывода советских войск из ханства и передачи железнодорожной зоны под бухарский контроль. 20 июня первое советское посольство, отправленное в Афганистан, по дороге из Ташкента через Амударью в Кабул было дважды обстреляно, едва миновав Керки, и потеряло двух человек убитыми и по меньшей мере 18 человек ранеными. Российский представитель в ханстве выразил гневный протест, не возымевший никакого заметного эффекта, в то время как посольство вернулось в Чарджоу и затем отправилось через Мерв в Герат. Урегулирование кризиса в Керки не существенно снизило напряжение. Уже 2 сентября русские почувствовали, что нужно принимать более серьезные предосторожности при транспортировке войск по Центральноазиатской железной дороге от Закаспийской области до Актюбинского фронта, чтобы какой-нибудь неприятный инцидент между этими войсками и местным населением не послужил для эмира поводом начать ожидаемую атаку на Ташкент. Военные поезда были опечатаны, чтобы никаких солдат не было видно, и расстояние от Чарджоу до Каттакургана приходилось проходить без остановок и по возможности ночью.

Беспокойство Ташкента по поводу вторжения из Бухары усилилось, как никогда прежде. После вывода войск в персидский Мешед Маллисон 20 июня повторил свой совет Алиму в настоящий момент