– Nessu bon, Grand-Capitain.

– Да-да, разумеется, – опомнился Каббельс. – Наверняка это была очень интересная беседа. Но какой контроль вы имеете в виду, милорд?

– К сожалению, мы с магистром Мише этого не обсуждали. А вам, досточтимый Каббельс, я, во-первых, скажу, что не вижу ничего плохого в Resoleurs – то есть в сопоставителях, «исследователях доказательств», как называет их магистр Мише. Применение результатов естествоиспытаний к методам поимки преступников – логическое развитие естествознания. Пятьдесят лет назад никто даже и представить не мог, что отпечатки пальцев так же уникальны, как индивидуальная аура lucate varus.

– А по силе воздействия такой подход превозмогает волшебство, потому что не требует применения чар, – заинтересованно добавил Каббельс. – Или вы возражаете против такой трактовки?

– Нет, у меня нет никаких оснований возражать, – негромко произнес Варис. – Я считаю, что, исходя из положений трактата Мише, необходимо четко определить границы деятельности сопоставителей. По-моему, алинсейцы этого не придерживаются, в частности когда поручают сотрудникам тайные задания и пользуются услугами тех, кого Мише называет agents provocateurs.

– Тут я с вами соглашусь, – кивнул Каббельс. – По-моему, Мише слишком надеется на помощь воров при поимке воров. Мы должны применять иные, более высокие стандарты.

– Безусловно, – сказал Варис, все больше и больше уясняя для себя характер юстициара.

– А вот касательно провокационных действий, – с жаром продолжил Каббельс, – вы же согласитесь, что чиновник-взяточник или скупщик краденого нечист на руку независимо от того, исходит соблазнительное предложение от преступника или от пристава? Не лучше ли нам самим проводить проверку и выявлять тех, кто ее не пройдет?

– Да, резонно, – сказал Варис.

Сейчас он уже понимал, что не стоит напоминать о бесполезности таких резонов в реальной жизни. Было бы хорошо, если бы чиновники не соблазнялись взятками, так же хорошо, как если бы солдаты были пуленепробиваемыми, а моряки не тонули в воде.

Каббельс понимал право как нечто четко определенное; для него существовали только те, кто применяет законы, и те, к кому эти законы применяют в наказание.

Поскольку беседа все еще оставалась дружеской, Варис решился на более рискованный вопрос.

– Капитан Фиалинта, недавно я прочитал в новостях о капитане приставов в Синепорте, которого якобы уличили в причастности к деятельности контрабандистов. К сожалению, я так и не узнал, чем закончилось дело.

– Капитана Стейва приговорили к казни через повешение вместе с одним из его приставов и двумя гражданскими лицами – секретарем и заказчиком контрабанды. Казнь привели в исполнение, – отчеканила Фиалинта. – Остальные контрабандисты были гражданами Алинсеи или лицами без определенного места жительства. На них наложили штраф. Еще три гражданина Лескории были заклеймены тавром, и суд Адмиралтейства запретил им вход в лескорийские порты.

– Совершенно бессмысленное наказание, – холодно заметил Каббельс. – Штраф они заплатили из украденных денег, а еще одно клеймо для матроса и вовсе не имеет значения. Однако с изменниками мы разобрались. Измена вообще очень редкое явление, а потому всегда очевидна.

Варис кивнул. Каббельс отпил виски, немного помолчал и снова улыбнулся.

– Так вот, возвращаясь к новой конституции, – сказал он. – У меня появилась интересная идея, очень простая в исполнении. Мне хотелось бы, чтобы в конституцию внесли статью, вменяющую в обязанность имущим обеспечивать неимущих провизией. Подобный верховный закон не смогут нарушить никакие решения местных судов.

– Да, такая статья найдет широкую поддержку, – сказал Варис, стараясь, чтобы в его голосе не звучал сарказм. – Особенно в палате общин.

– Я рад, что вы так считаете, милорд.

– По-вашему, для этого необходим закон? Любого уровня? Мне кажется, что в Лескории хорошо помнят Великий Голод.

– Да, но это не закон, а традиция, – возразил Каббельс. – Как «Злодеяния и осуждение».

Неожиданно сделав знак отворота, Фиалинта негромко продекламировала:

Зло, причиненное соседу, – злодеяние против Шиары и должно быть осуждено.

Зло, причиненное земле, – злодеяние против Коры и должно быть осуждено.

Зло, причиненное плодам честного труда, – злодеяние против Эвани и должно быть осуждено.

Зло, причиненное правде, – злодеяние против Ведды и должно быть осуждено.

– Вот именно, – важно подтвердил Каббельс.

Варис попросил еще виски, чтобы выгадать несколько инстант на размышления, а потом все же решил проверить, как далеко зайдет верховный судья.

– Да, это основа законодательства, – веско произнес он, пристально наблюдая за Каббельсом. – Для любого мыслителя это еще не закон, а всего лишь то, из чего проистекает закон, подобно тому как карта Правосудие, вытащенная из колоды, не есть основание для суда.

– Так оно и есть, – сказал Каббельс, и плечи его дрогнули, будто от внезапного оргазма. – Именно это различие почему-то ускользает от многих мыслителей – и от многих судей. Меня очень радует, что вы смогли это так внятно выразить.

Варис пришел в ужас, осознав, что именно имеет в виду верховный судья. Каббельс был вполне здравомыслящим человеком, но в нем угнездилось безумие. Он воспринимал закон как нечто абсолютное, безжалостное и бесчеловечное. Он искренне верил, что злу невозможно скрыться от добра и что праведник, определяя меру наказания, лишь укрепляется в своей праведности.

Что ж, подумал Варис, если уж Каббельс – человек твердых убеждений, утешает лишь то, что он не вечен на своем посту. Вполне возможно, что стране сейчас необходим именно такой верховный судья. В конце концов, иногда полезно назначать скупца главой казначейства.

Проблемы возникают лишь в том случае, когда скупец начинает считать деньги казначейства своими собственными. Или когда верховный судья возомнит, что его видение закона непогрешимо. Тогда спасения нет нигде и никому.

Вместе с этим пришло и осознание того, что Варису предстоит разбираться с Каббельсом в одиночку. Даже если Извору станет лучше, полностью он выздоровеет не скоро, а медлить уже нельзя.

Странж предупредил Вариса, что безумию нельзя смотреть в глаза, потому что безумие не моргает, и чем больше на него смотришь, тем большая часть тебя попадает под его власть. Надо смотреть за безумие. Надо смотреть сквозь безумие. Пелена безумия скрывает живую душу. Именно к душе и надо взывать.

Воспоминания об этом, к сожалению, были горькими. В свое время Варис не смог взглянуть за безумие – да, сейчас это было самым подходящим словом, – взглянуть за безумие Извора в его отношениях с Рисси. Тогда Варис отстранился, убеждая себя, что делает это из уважения к чувствам Извора.

Возможно, сейчас Варис делал то же самое и по той же сомнительной причине.

Что ж, это можно обдумать и завтра, а сейчас надо разобраться с Каббельсом, вот он, напротив. Надо посмотреть сквозь него.

И какие же основания для возражений доступны теперь Варису?