— То, что ты делаешь, очень важно.

— Ты так думаешь?

На мгновение их взгляды встретились. Опять дежавю. Ощущение, что это случалось раньше.

Люсьен решил сменить тему:

— Похоже, чай остыл. Будешь?

— Да. Пожалуйста. — Жимми обхватила кружку, наслаждаясь теплом. И, сделав глоток, вздохнула от удовольствия. — Знаешь, тебе действительно не обязательно оставаться. Со мной все будет в порядке.

— Я планировал допить чай и попробовать печенье до того, как ты меня выгонишь.

— Угощайся, — предложила она. — Только, пожалуйста, сядь. У меня уже шея затекла смотреть на тебя снизу вверх.

Он взял печенье и, откусив кусочек, направился к креслу, на котором недавно располагался Бэнкс, тот явно предпочитал нежиться на теплом пледе и сейчас лежал в ногах девушки.

Кресло было удобным и уютным. У него возникло давно забытое чувство, чувство возвращения домой.

— Очень вкусное печенье, — одобрил Люсьен, отвлекаясь от своих мыслей. — Ты сама пекла?

— Тетя Флора обычно пекла его для Брайана к чаю, когда тот работал в саду. Приготовление печенья создает впечатление, будто она рядом. Это глупо, я знаю. Она ушла. — Жимми замолчала, боясь расплакаться.

— Так делают все, когда теряют кого-то близкого. Способ удержать их с нами. Моя мама любила заварные кремы. Я их терпеть не могу, хотя, кажется, у меня всегда где-то есть пачка.

— Как давно ты ее потерял?

— Пять лет назад. Рак. А мой отец бросил нас, когда я был маленьким. — Об этом он не говорил никому. И сейчас не понимал, почему все рассказал.

— Должно быть, это очень тяжело.

— Довольно распространенная история. А что насчет твоих родителей? — Люсьен пытался уклониться от дальнейших расспросов.

— Они погибли в дорожно-транспортном происшествии более двадцати лет назад. С тех пор я живу здесь.

— О, извини. Очень мило со стороны твоей тети приютить тебя. Похоже на убежище. Эта комната…

Дубовые балки, камин в углублении и роскошные темно-зеленые бархатные шторы, защищающие зимой от сквозняков.

Через французские окна, выходившие на террасу, виднелся сад с лужайкой и с такого расстояния напоминал полотна импрессионистов. Только тиканье старых часов нарушало тишину.

— Легко поверить, что оказался в прошлом веке.

— Это из-за балок. Тетя Флора часто говорила, что дуб не знает, что его срубили, и продолжает дышать. Давай, закрой глаза и прислушайся. Дыши вместе с ними.

Осознавая, что оттягивает момент возвращения за свой стол и в мир, наполненный болью, он закрыл глаза.

Тогда Жимми от злости упустила шанс представиться и напомнить Люсьену, что они встречались раньше. А теперь слишком поздно. Тем не менее, сегодня он был очень добр к ней, и она не пожелала смущать его тем, что он не узнал медсестру, которая промыла и зашила ему рану в полевом госпитале под звуки канонады. В напряженной обстановке, в близости боя. Это было не более чем мимолетное мгновение, и едва ли оно нашло бы отражение в беспокойной жизни Люсьена Грея.

Она наблюдала, как потихоньку ослабевает его напряжение. Его дыхание изменилось, и он погрузился в столь необходимый сон.

Это было своего рода волшебство.

Именно так тетя успокаивала ее, помогала уснуть, когда она попала в Орчард Энд, слишком маленькая, чтобы понять, что смерть — это навсегда. Все, чего она хотела, — это чтобы мать вернулась и обняла ее, а отец снова подкидывал в воздух.

Позже она научилась использовать эту технику, когда испытывала стресс из-за экзаменов. И в то ужасное время, когда через шесть дней после того, как Николас надел ей на палец кольцо, пообещав вернуться через полгода и жениться на ней, в десятичасовых новостях прошло сообщение о его смерти, и ее мир рухнул второй раз.

Сон… «чудесный восстановитель природы»… Подарок, который она с радостью преподнесла Люсьену Грею. И вот теперь сама закрыла глаза, прислушиваясь к дыханию старого дуба.

Потребовалось мгновение, чтобы комната, сад и тикающие часы обрели четкость и Люсьен, открыв глаза, осознал, где находится.

Как долго он спал? Чай в кружке остыл. Люсьен посмотрел на диван, уверенный, что Жимми наблюдает за ним, но она спала.

Единственный наблюдатель — кот — лениво моргнул, зевнул и потянулся.

Возникло искушение снова закрыть глаза и погрузиться в редкое забвение сна без сновидений. Однако он заставил себя подняться и очень тихо отнести в холодильник молоко, сполоснуть кружки и тарелки, оставив их стекать.

Он поставил стакан с водой на стол рядом с обезболивающими, на мгновение заколебавшись, не зная, стоит ли будить ее. Но она сама открыла глаза.

— Тебе может что-то понадобиться, прежде чем я уйду?

— Нет. — И она опять закрыла глаза. А просыпалась ли она вообще?

Люсьен как можно тише закрыл входную дверь, проверив, заперта ли она, постоял мгновение, собираясь с духом.

Его соседка — смесь сладкого и острого. С тех самых пор, как вчера открыл ей входную дверь, он перестал понимать свои ощущения. Она не из тех, кого сразу же забывают.

Ступив на крыльцо, Люсьен ощутил сладкий аромат роз. Всю соломенную крышу усыпали бутоны. Весь сад был наполнен весенними красками. Цветы, живая изгородь, где кипела жизнь. Насекомые, бабочки явно чувствовали себя здесь очень хорошо.

А вот и жимолость.

И, конечно же, крапива.

Он пригнулся, когда над его головой, едва не задев, низко пролетела ласточка. Орчард Энд полон жизни. Легко понять ее гнев, ведь она считала, что он уничтожил эту самую жизнь, распылив химикаты.

Сейчас же, идя к лодочному домику, Люсьен увидел эту жизнь. Сад не заросший и не заброшенный. Может, тут полно сорняков и клумбы не прополоты, но в этом всем была структура. И жизнь. И это самое главное.

Он добрался до лодочного домика и огляделся. Жимми права. Домик в плачевном, опасном состоянии.

Нужно связаться с агентом и предупредить миссис Лейси, чтобы держалась подальше. Довольно с него несчастных случаев.

С большой осторожностью Люсьен ступил на веранду и склонился над дырой, пока не нашел сандалию Жимми, та была мокрой и грязной. Но он ее почистит и оставит миссис Лейси.

«Ах, черт!» — мысленно выругался он.

Жимми дремала, когда зазвонил телефон. Она хотела сбросить звонок, но замерла, увидев имя звонившего на экране.

— Люсьен?

— Как твои дела?

— Я только что проснулась. Что случилось?

— Есть хорошая новость. Я нашел твою сандалию.

— А плохая, видимо, в том, что она пришла в негодность?

— Нет. Я ее очистил, и, как только она высохнет, все будет в порядке.

— Отлично. Тогда в чем же плохая новость?

— Если ты собиралась позвонить миссис Лейси, чтобы она помогла тебе,