Эх, даже жаль немного. Он-то успел даже свыкнуться со своей каморкой! Идти пришлось через улицу. Здесь, невзирая на то, что стемнело, царила суета. Андрей заметил, как на площадку перед ангарами заезжают новые автобусы.

- Это все – зараженные? – не удержался он.

- Ага. В Раевке все склады уже под завязку, - охотно отозвался медбрат. – Скоро и у нас людей будет некуда девать.

Чтоб тебя! В Раевке – под завязку. И здесь тоже. Вояки что, все склады, мало-мальски расположенные на отшибе, отжали под сбор зараженных? Вот это месиво здесь будет через пару-тройку дней! Да здесь уже месиво – из соседних складов тоже несутся звуки музыки и слоновий топот.

Впрочем – возможно, это приблизит момент, когда его отпустят. Не в лесу же с палатками они станут размещать людей? Из палаток-то плясуны точно разбегутся.

- Я ж так понял, все по домам сидят, - вяло удивился Андрей. – Как же оно так стремительно распространяется?

- А некоторых мы прямо с домов и забираем, - парень, видать, не прочь был потрепаться, а вопросы пациента не затрагивали ничего секретного. – Инкубационный период у всех разный! Кого-то тяпнули на улице еще вчера – а он не понял, что за ерунда. Пришел домой, занялся делами. Телевизор не смотрел, замотался. Или не поверил – у нас же люди не верят телевизору! Есть такие, - он примолк на секунду. – Ну и вот, а нынче – озверел, стал на близких бросаться. Близкие – если сообразили – музычку зомбаку включили, а сами нам на горячую линию дозвонились. А бывает и иначе – сам озверел, всех близких перекусал. А у них инкубационный период – полчаса всего. И они или не успели дозвониться, или не дождались. И все дружно пошли на улицу.

- Н-да, - Андрей представил картину.

Сделалось не по себе. Это вот так отца могли цапнуть где-нибудь в магазине. Тот не понял – тоже ж телевизору не верит. Там одни кремлеботы сидят и идеологию свою доверчивым людям пихают!

А через часик озверел, тяпнул мать. И еще через часок-другой оба потопали на улицу. Или он тяпнул ее и ушел, а она уж – следом.

Тьфу ты, блин! Его аж передернуло.

- А позвонить от вас никак? – безнадежно осведомился он. – Мне бы своих предупредить. Чтоб не шарашились почем зря. Телефон отца я помню… заодно – чтоб не переживали, что со мной все в порядке.

Боец взглянул на часы.

- Ну, куда, - укорил он Андрея. – Двенадцатый час! Да и не положено. У нас-то телефоны у всех поотбирали. Завтра с доктором поговори на этот счет. Но вообще – они уж наверняка знают, что творится. Такое невозможно не заметить. Это поначалу народ тупил. Сейчас все всё понимают.

Вот тебе и здрассьте. Парень вздохнул. Ладно, чай, родители – не младенцы. Сообразят сами, что подставляться не нужно.

*** ***

Каморку ему определили почти такую же, как и первая. Только без отдельного санузла – вместо этого поставили внутрь ведро и выдали банку с водой и кружку. Ну, потрясающе! Прям санаторий.

Кстати, он заметил загородку, за которой люди спали вповалку на надувных матрасах. Не иначе – те, кого уже отпустило. Интересно, почему его к ним не определили?

В отдельной камере, как зачумленный. Аж обидно.

А новое утро началось с новой откачки крови и сдачи анализов. Это что, обязательная ежедневная программа вместо моциона? В этот раз ему и пробирку для сбора слюны принесли.

Затем – как и было обещано накануне: поход на энцефалограмму в отдельное помещение в этом же здании, ЭКГ и обследование УЗИ.

Точнее – сперва сняли ЭКГ и отвели на УЗИ, где врач долго, нудно и дотошно изучал все без исключения внутренние органы. Даже УЗИ мозга сделали – кажется, в обычной жизни такого ему никогда и не назначали. Выйдет отсюда полностью обследованный, хоть сейчас на донорство органов!

А на энцефалограмму отвели в специально оборудованное просторное помещение. Там прямо-таки пахло стерильностью. И, помимо врача с аппаратом, стояло десятка два коек.

На тех спали люди. Некоторые оказались одеты в смирительные рубашки.

Пикали приборы жизнеобеспечения. Андрей, проходя к энцефаллографу в дальнем углу кабинета, с ужасом оглядывал здешних пациентов.

Вот у одного замотана вся нижняя половина лица. У другого – повязка на голове, как после сотрясения.

Он попытался расспросить врача – но тот оказался на удивление немногословен. Попросил не отвлекать болтовней – на этом разговор и закончился. Пришлось подчиниться – а что делать?

Оно, в принципе, все понятно. Вчера же врач обмолвился – мол, поломанных оказалось больше, чем рассчитывали. Видимо, не все безропотно соглашаются быть покусанными. А какие пляски с переломами? Особенно, если сломали челюсть или треснули по башке до сотряса.

Глава 4

На завтрак вывели в общее помещение. Андрей с удивлением обнаружил, что он не единственный адекватный пациент. Все, с кем ехал вчера в автобусе, в полном составе находились за столом. Взъерошенные, помятые, замученные – но совершенно мирные и спокойные.

Видно, для выздоровления морской воздух не особенно и требовался. Достаточно было «перебеситься» какой-то период – и человек возвращался к норме.

В импровизированной столовой на стене висел телевизор.

Один из бывших зомби нашел пульт и по молчаливому согласию остальных добавил звука. Завтракали в молчании, под выпуск новостей.

- …народные остряки уже прозвали заболевших новыми зомби, - рассказывала журналистка, указывая на колонну танцующих людей за своей спиной. – Люди полностью теряют самоконтроль, способность адекватно воспринимать и оценивать реальность. Они подчинены одному позыву: танцевать! Танцевать любой ценой.

- Анжела, - оклик второго журналиста, в студии, заставил ее осечься. – А что со слухами об агрессивности этих новых зомби? Пока что люди выглядят вполне мирными…

- Да, на первый взгляд кажется, что люди мирно танцуют. Но видимость обманчива! Во-первых, только-только заболевшие пациенты проявляют крайнюю агрессивность, и могут броситься на любого из находящихся рядом по какому-нибудь пустяковому поводу. Во-вторых, если выключить музыку – люди в первый момент окажутся дезориентированы. А затем уровень агрессии заметно повысится. Они начнут искать тех, кто не похож на них, чтобы броситься. Кроме того, если оказаться в непосредственной близости от такой толпы, то даже музыка не станет защитой.

О да, это Андрей испытал на собственной шкуре.

- Итак, вы говорите –