Ерохин опустил зеркало в ванну так, чтобы его часть оставалась над водой. Велев девушке держать его в таком состоянии, он развязал мешочек и высыпал оттуда в воду разноцветные стеклышки. Потом безумный молодой человек засветил фонарь и долго регулировал положение зеркала в воде. Девушка заинтригованно наблюдала за всеми приготовлениями.

– Взгляните, – наконец произнёс Константин и с улыбкой кивнул в сторону противоположной стены, – туда.

Девушка перевела взгляд и ахнула – на малиновой штукатурке стены застенчиво переливался кусочек радуги.

– При солнечном свете можно обойтись и без стекла, – довольный произведённым эффектом, сказал Константин.

– Вы – волшебник! – хлопнув в ладоши, наполовину спросила, наполовину констатировала девушка.

– Самую малость, – скромно ответил молодой человек с широченной улыбкой на вытянутом, болезненного цвета лице.

Этот момент был тем самым переломом в их отношениях, которого так ждал Константин. Ему удалось сотворить маленькое чудо, способное обратить на себя внимание женщины. Для дружбы или каких-то чувств было ещё слишком рано, ещё невероятно далеко, но, главное, благодаря рукотворной радуге, Светлана перестала бояться Ерохина. И самым верным доказательством тому были облака из ваты и клейстера, которые на следующий день они приготовили уже вместе.

Граф вернулся в усадьбу только через два дня. Он отказался от отдыха и, запершись у себя в кабинете, безотлагательно вызвал Константина. Когда Ерохин вошёл в кабинет, застал Белосельского-Меньшикова в самом скверном расположении духа. Он угрюмо накручивал бакенбарды на палец и временами надувал щёки, как это обычно случалось в минуты невероятного гнева.

Кроме него, в кабинете находился Игорь. Он, по своему обыкновению, был одет во всё чёрное, что в каждый момент времени как нельзя лучше подчёркивало настроение горбуна, по крайней мере, за всё время, проведённое в усадьбе, студент ещё ни разу не видел и тени радости на лице приказчика. Игорь сидел в углу у окна, сложив руки на груди. Как только вошёл Ерохин, взгляд горбача мигом впился в него двумя тонкими шпагами.

Граф коротко взглянул и предложил сесть. После недолго молчания он заговорил:

– Сдаётся мне, Костя, что в этом городе моё слово не значит больше и полкопейки в базарный день.

– Что-то случилось? – заволновался Ерохин. – Какие-то проблемы с нашим общим делом?

– Нет, с нашим делом как будто всё в порядке. Меня огорчает другое. Это касается этих бедных женщин – Птицыных. Я ведь действительно справился насчёт их имущества, и знаешь что?

– Что?

– Мы ведь все прекрасно понимаем, что это в высшей мере преступно и незаконно: в нашей стране долги не переходят по наследству! Но только не в этом случае. Я обращался к очень влиятельным людям, Костик, и все неопределённо пожимали плечами, стоило мне упомянуть фамилию Слуцкого. Наши гостьи далеко не единственные его жертвы, я узнавал. Этот голубчик нажил неплохие миллионы на горе честных граждан, и какому-то графу теперь к нему не подступиться. Не удивлюсь, если через некоторое время он купит себе и титул, и поместье. Кажется, закон в этом городе – ещё более пустой звук, чем я думал.

– Значит, никак? – переспросил Константин.

– Такое ощущение, что все боятся этого Слуцкого хуже кары Господней, – покрутил головой Белосельский-Меньшиков. – Я попробую снестись ещё с одним человеком, но сомневаюсь, что нам удастся вернуть что-то Птицыным. Результат будет таким же, как и от моей тяжбы с Бенкендорфом.

– Значит, и финал будет таким же, – сказал Константин и мрачно взглянул на графа.

– Позволю себе заметить, – неприятным голосом произнёс Игорь, – что я говорил об этом с самого начала, – он держал себя так, как если бы был с графом на равных. Никогда, ни при единственном человеке приказчик не позволил бы себе такого, но наедине они с Белосельским-Меньшиковым всегда общались как старые друзья. Теперь к их тесному кругу добавился ещё Константин. – Как я понимаю, мне следует узнать этого человека поближе?

– Правильно понимаешь, – кивнул Ерохин. – Ты знаешь, что делать. Как долго может продлиться подготовка?

– Ну, – замялся горбун, – раздобыть план его дома – пара пустяков. А вот с изучением душевного состояния слуг, пожалуй, придётся повозиться. Думаю, не меньше недели. Пожалуй, да…

– Хорошо, – произнёс граф. – Можешь начинать прямо сегодня, – он встал и наконец избавился от сюртука. Повесив его на буковую вешалку, стоявшую в углу позади стола, граф подошёл к небольшому буфету и налил себе коньяка. – Я забрал последнюю партию твоих чудо-ламп и чертежей Лазарева.

– Они могли успеть скопировать чертежи, – нервно произнёс Константин.

– Люди Игоря проследят, чтобы возможные копии документов не увидел больше ни один человек. Ни один.

3

Фонвизин был взбешён. Он готов был голыми руками разорвать местных полисменов. После того как новые трупы были увезены на экспертизу, он как бы между прочим справился, установлено ли наблюдение за всеми моргами, кладбищами и склепами в окрестностях города. И каково же было его удивление, когда выяснилось, что по моргам и кладбищам Покровска худо-бедно поставили караульных, а до близлежащих усадеб и мелких деревенек руки не дошли. Людей не хватило. Едва ли преступник, разбрасывающий всюду трупы, брал их где-то в городе. Зачем ему так рисковать? Покровск – город маленький, всё на виду, а ну как заметит кто? Скорее всего, убийца доставал трупы где-то за чертой города. Тоже небезопасно, но вероятность того, что тебя кто-то опознает во время вскрытия могилы, гораздо ниже. Поэтому статский советник распорядился в кратчайшие сроки обеспечить полисменами все без исключения погосты в городе и окрестностях. Ему пытались возразить, аргументируя тем, что людей слишком мало, что нельзя обнажать улицы, но советник был непреклонен.

– Уж если у вас хватило ума просить помощи у Петербурга в поимке какого-то «колдуна», то хватит и на то, чтобы обеспечить меня нужным количеством людей! – гремел Фонвизин, потрясая котелком. – Преступника нужно искать там, где он берёт трупы для своих декораций!

Конечно, статский советник не признавал версии, что в Покровске орудует настоящий колдун. Ни в какие высшие силы он не верил и в душе нередко посмеивался над теми или иными суевериями. Но здесь люди оказались напуганы до того, что никакого веселья это уже не вызывало – только раздражение.

После случая с генератором фельдшер ходил мрачнее тучи и постоянно предрекал петербургским коллегам новые беды. По его мнению, внезапный отказ электричества был своего рода предупреждением, попыткой показать, что колдун знает о прибытии следователей и не слишком желает быть разоблачённым. Несмотря на настроение, Прокофий Алексеевич исправно выполнял свои обязанности. Быстро и чётко провёл первичный осмотр тел, несколько раз