Шрифт:
Закладка:
Дело не только в том, что Данте Кавелли вернется в Италию с женой. Дело в том, что он вернется с такой женой… Некрасивой, полной, неэлегантной и совершенно не подходящей такому человеку, как он.
Она почувствовала, что краснеет. Но у нее не было причин так смущаться. Да, она не из тех женщин, на которых мог бы по собственной воле жениться такой мужчина, как Данте Кавелли. Но ведь никого не касалось их взаимное желание вступить в брак!
Она почувствовала, как Данте откладывает телефон и поворачивается к ней. Конни тихо вздохнула. Он выглядел так же великолепно, как и всегда. Его серый костюм на шелковой подкладке был, очевидно, сшит для него по индивидуальному заказу, и он носил его с талантом, которым, казалось, обладают только итальянские мужчины. Его внешность кинозвезды, эти сказочно выразительные темные глаза, обрамленные длинными ресницами, скульптурные скулы и точеная линия подбородка — все это было создано для того, чтобы на него смотрели и любовались им.
Но именно ей этого делать не следует. Или, по крайней мере, он не должен был застать ее за этим занятием. Это было бы слишком неловко, даже унизительно.
Хотя он, должно быть, полностью привык к тому, что женщины смотрят на него в полуобморочном состоянии…
Даже женщины, которые выглядели так же непривлекательно, как она.
Конни еще раз тихо вздохнула. Сегодня она приложила усилия, надев по случаю свадьбы платье. Но она прекрасно понимала, что эта попытка хорошо выглядеть вряд ли превратит ее в подходящую невесту для Данте Кавелли. Это было лучшее, что она могла сделать с собой, и ей следовало успокоиться.
«Он женился на мне не из-за моей внешности. Он женился на мне, потому что я буду держаться подальше от него, не буду предъявлять ему никаких требований!»
И Конни, конечно, не станет ничего от него требовать. Все, чего она хотела, — это безопасность для своей бабушки и себя, и это было то, что она получит от этого брака. Документы на бабушкин коттедж теперь лежали в ее сумочке, и она была счастлива.
— Конни, как ты себя чувствуешь? — спросил ее муж.
Его голос был дружелюбным, и она была благодарна за это.
Именно так и она будет относиться к нему. Дружелюбие поможет справиться со всей этой ситуацией. Как будто их полнейшая несхожесть — он такой великолепный, а она полная противоположность — просто не существовала.
«Единственный способ, как я могу справиться, — игнорировать это».
В конце концов, они были просто двумя людьми, решавшими свои собственные проблемы таким образом, который не имел ничего общего с личными отношениями.
«Нам просто придется смириться и приспособиться к обстоятельствам. Без суеты и спешки».
Поэтому она решительно ответила:
— Странно. Ты, наверное, тоже?
Он кивнул.
— Мы привыкнем. Мы не будем встречаться с большим количеством людей в Милане. Только с адвокатами моего деда — его душеприказчиками.
Конни нахмурилась, ее осенила мысль.
— Разве он не сделал тебя душеприказчиком, если ты его единственный внук?
— Нет, — коротко ответил Данте. Сделал паузу, затем заговорил: — Я подозреваю, что он думал, что я попытаюсь использовать назначение душеприказчиком, чтобы обойти условия его завещания.
— Ты же сказал, что это невозможно.
— Именно так, — последовал короткий ответ.
Автомобиль повернул на территорию аэропорта. Ворота открылись, и они медленно проехали. На взлетной полосе, далеко от зоны коммерческих полетов Конни увидела небольшой самолет. Ее убеждение в том, что все происходящее ей снится, усилилось.
Ситуация стала еще нереальнее, когда она села в просторное кожаное кресло — одно из немногих на борту самолета. Улыбающаяся стюардесса уделила ей немного внимания, но большую часть времени она посвятила Данте. Конни даже не удивилась. Она была человеком, которого люди не замечали. Данте же был полной противоположностью.
Он сел напротив нее.
— Прости, но мне нужно будет работать во время полета, — сказал он, пристегивая ремень безопасности и открывая портфель. — Благодаря нашему браку я наконец-то могу принимать решения относительно «Кавелли файненс». В ближайшие месяцы я буду работать в полную силу, и начать мне нужно прямо сейчас.
Он коротко улыбнулся ей и погрузился в работу.
Конни услышала, как завелся двигатель. Она откинулась назад, внезапное чувство волнения охватило ее. Летать вообще, не говоря уже о частном самолете, было классно.
«Я давно не была за границей…»
Студенческая поездка — должно быть, тогда она покидала страну в последний раз. Она летала на Корфу, чтобы отпраздновать окончание учебы. Ее лицо омрачилось. Отпуск, путешествия — вообще любая радость в ее жизни — исчезли, потому что бабушке становилось хуже. Конни вынужденно поставила свою жизнь на паузу.
Что ж, сейчас — только сейчас — ей нравятся изменения в ее жизни…
Когда они получили разрешение на взлет и самолет начал ускоряться, она схватилась за подлокотники своего кресла.
— Ты нервничаешь? — обеспокоенно спросил Данте и поднял на нее глаза.
Она покачала головой:
— Нет, это великолепно! — Ее глаза сияли.
На секунду — всего на секунду — она, казалось, почувствовала, что Данте все еще смотрит на нее, как будто что-то его удивило.
— Ух ты, я действительно почувствовала отрыв от земли в таком маленьком самолете! — воскликнула Конни.
— Действительно, — сухо подтвердил Данте.
Казалось, он не разделял ее восхищения, и Конни поняла, что это, вероятно, его обычный способ путешествовать. Она наконец осознала, насколько он богат.
«Какое счастье, что я вышла за него замуж!»
Конни знала, что не должна забывать об этом. Возможно, она была самой последней женщиной на земле, на которой такой мужчина, как Данте Кавелли, решил жениться из личных соображений, но, несмотря на это, она оказывала ему такую же большую услугу, как и он ей.
«Мне нужно помнить об этом всякий раз, когда я начинаю чувствовать себя подавленной всей этой роскошью!»
Ее глаза обратились к нему. Его ноутбук был открыт, и его внимание было сосредоточено на экране. Несмотря на всю свою решимость игнорировать неравенство между ними, она почувствовала, как что-то прорывалось сквозь эту упрямую решимость.
«Какой он великолепный! Какой невероятно красивый! Я могу смотреть на него вечно…»
Конни почувствовала, как маленький самолет выравнивается, достигая крейсерской высоты. Стюардесса подошла к ним со своего откидного сиденья возле кабины. Она улыбнулась, но только Данте.
— Пожалуйста, дайте мне знать, если вы хотите, чтобы я подала обед, синьор Кавелли. Хотите сначала аперитив?
Данте поднял глаза и тут же взглянул на Конни.
— Аперитив? — спросил он.
— Э-э… — промычала Конни, внезапно почувствовав себя неловко и… неуместно.
Это
