лет я научился лучше контролировать себя и дал обещание отцу, что от моей руки будут умирать только те, над чьей головой висит смертный приговор. Взамен он будет предлагать мне любые тела, которые сможет найти, чтобы удовлетворить мое болезненное любопытство.

Но он не понимает, что это не только мое любопытство, но и Вани. У нас одинаковая одержимость тем, как все устроено... что заставляет организм людей функционировать. И мы с удовольствием проводим время, препарируя и обсуждая внутренности трупа.

Ваня не только мой близнец. Она мой партнер по преступлению. И как бы мои родители ни были против того, чтобы мои сестры не приближались ко мне, опасаясь за их безопасность, Ваня никогда не позволяла другим отговаривать ее, когда она приняла решение. И мы с ней неразлучны с самого рождения.

Но, несмотря на то, что она такая же девиантная, как и я, она более гуманная из нас двоих. Она единственная, кто может приструнить меня, когда я чувствую, что контроль над собой ослабевает.

Я обещал отцу не убивать его людей, но это не значит, что мне легко. Это неосознанный импульс. Это больше похоже на принуждение. Одно слово Вани, и я подчиняюсь.

Я встаю со стула, чтобы оценить работу Марчелло с близкого расстояния, отмечая некоторые признаки нерешительности.

— Что на тебя нашло? — я прищуриваюсь, рассматривая неровные линии. Линии, которые в любом другом случае были бы идеально прямыми.

Марчелло не смотрит на меня. Он смотрит в лужу крови на полу, его выражение лица — смесь сожаления и меланхолии.

— Только не говори мне, что ты совсем размяк, — я наклоняю голову, чтобы изучить его.

Чем грязнее работа, тем сложнее мне будет спасти что-нибудь из тела. И это совершенно не похоже на Марчелло.

Он что-то ворчит себе под нос, делает шаг назад и направляется к импровизированной ванной комнате. Включив кран, он брызгает водой на лицо.

Я становлюсь нетерпеливым, и Ваня тоже, если мы не покончим с этим в ближайшее время. Я обещал ей сделать это после обеда, а она всегда устраивает скандалы, когда я не выполняю своих обещаний.

Марчелло тихо возвращается в комнату, низко опустив голову. Я подавляю желание закатить глаза.

— Моя сестра, — начинает он, и я поворачиваюсь к нему лицом, удивленный его словами, — у моей сестры сегодня день рождения. Ей исполнилось три года.

— Я не знал, что у тебя есть сестра, — сказал я. Мне никогда не доводилось видеть Марчелло таким... полным неизвестных мне эмоций.

Это состояние, с которым я не могу справиться.

— Была... но это к лучшему, — говорит он с горьким смехом.

Я хмурюсь, смущаясь.

— Я даже не знаю ее имени, — продолжает он, глубоко вздыхая, прежде чем опуститься на стул.

Я подхожу ближе. Марчелло проводит пальцами по волосам, внезапно выглядя усталым и намного старше своих лет.

Я не могу сопереживать его чувствам, но знаю, что Ваня значит для меня, и мир без нее был бы совершенно безрадостным.

— Где она? — не знаю, что побудило меня спросить его об этом, ведь я должен просто игнорировать его и заниматься своими делами. Но почему-то мое любопытство берет верх.

— В монастыре... ей там лучше. Я бы хотел... — он мотает головой, встает и направляется к двери.

Я поджимаю губы, пытаясь понять, что происходит с Марчелло, и как я могу помочь ему вернуться к нормальной работоспособности. В конце концов, мы — команда, и, если одна половина будет плохо работать, то это отразится на всем коллективе.

Как раз в тот момент, когда я перебираю все возможные варианты, дверь в подвал открывается и появляется мой отец. Он втаскивает с собой два избитых тела.

— Тебе повезло, сынок, — подмигивает мне отец, бросая тела на землю.

Действительно, повезло.

Проблема Марчелло забывается, когда я смотрю на новое пополнение в комнате пыток.

— Разрешите? — спрашиваю я, желая знать, что я могу сделать, а что нет.

Смотрю на тела, смачивая губы от возбуждения, все виды наказаний проносятся в моей голове.

— Они все твои. Мы поймали их на краже из депо. У нас уже есть один для зала.

Отец рассматривает работу Марчелло, его губы подрагивают при виде мерзости, которая сейчас сидит в кресле для пыток. Оно больше не похоже на человека, и, глядя на это ужасное зрелище, новые заключенные понимают, что их очередь не за горами.

Приведя нескольких своих людей, он забирает произведение искусства, предназначенное для показа, а я, воспользовавшись грубой силой солдат, прошу оказать мне несколько услуг. Видя, что Марчелло не собирается брать на себя инициативу в этом деле, я решил воспользоваться этим и исполнить одну из своих собственных фантазий.

Ваня будет в восторге, когда я ей расскажу, ведь мы вместе разрабатывали эту гипотезу.

— Подвесьте пленников к потолку, — начинаю я, указывая на лежащих на земле мужчин. — Ногами вниз.

Вскоре отец и его люди уходят. Я остаюсь с меланхоличным Марчелло и решаю, что ему давно пора перестать хандрить.

А что может быть веселее, чем убийство и увечье?

— Марчелло. — зову я его и начинаю излагать свои планы. Я объясняю ему, что это соревнование, и цель — отрезать как можно больше от тела, не убив их.

— Скорее всего, они умрут от потери крови, поэтому нам нужно быть осторожными с порезами. Побеждает тот, кто разрежет больше всего тела, и чей пленник останется жив, — говорю я, довольный игрой и радуясь тому, что я на стороне победителя.

Возможно, я использую приунывшее состояние Марчелло, чтобы победить в этом соревновании, поскольку его порезы не будут такими точными, как всегда. Но, может, именно это ему и нужно, чтобы настроиться на игру.

После того как я закончил объяснять правила, он задумчиво кивает, соглашаясь с моими условиями.

Каждый из нас собирает свои собственные тайники с ножами, лезвиями, пилами и другими инструментами, прежде чем перейти на сторону заключенных.

— Начинаем!

Мы берем каждый по лезвию и начинаем резать. Верный своей рабочей этике, Марчелло начинает с малого — отпиливает лодыжки.

Оценивая свой собственный проект, я стараюсь мыслить стратегически. Каждый отрезанный кусок будет усиливать кровотечение.

Закрыв глаза, представляю себе учебник анатомии, который читал, и ищу основные артерии и то, как они проходят по телу. Лучше всего, если я буду помнить о бедренной артерии и резать как можно выше. Когда я мысленно перебираю