Семена моркови «Рубиновая» – 30 шт.

Семена капусты «Белорусская» – 40 шт.

Тонкогубцы – 1 шт.

Портновские кусачки – 1 шт.

Сборочный коврик – 3 шт.

Кримпер – 1 шт.

Застежки для бижутерии – 60 шт.

«Супрастин» – 30 шт.

«Хлоропирамин» – 30 шт.

«Спазмалгон» – 50 шт.

«Кеторол» – 70 шт.

«Найз» – 40 шт.

«Черная книга» (Холокост) – 1 шт.

Симо нахмурился. Понятное дело, речь шла об упаковках, а не о тридцати семечках, из которых вырастут тридцать морковок, и не о тридцати таблетках от аллергии. И рыбакам удавалось без лишнего шума доставать столько лекарств? Харинов тоже видел список и однозначно указал, что подобного рода обезболивающие назначаются при болевых синдромах, характе́рных для воспаления связок и дьявольских сращиваний.

«Дьявольское сращивание». Симо тогда впечатлило это словосочетание, хотя ничего конкретного, кроме язвительного обозначения процесса заживления, оно в себе не несло.

Однако это не помешало разуму сотворить образ темных фигур, будто сошедших со страниц творчества Лавкрафта[1]. И эти дикие, немыслимые существа, в которых едва угадывались очертания людей, скользили сквозь морскую темень на лодках. Они упрямо плыли к берегу, чтобы забрать свои средства от аллергии и пять пар прорезиненных сапог сорокового и сорок второго размеров.

Но для чего им могла понадобиться книга об ужасах холокоста?

Ход мыслей следователя нарушил приятный баритон Харинова.

– Симо, пам-парам, результат! Наша девочка захлебнулась. Впрочем, это ничего не меняет: через минуту-другую она умерла бы от кровопотери. В воде пробыла не больше суток. Посмотри-ка сюда.

Симо без особого желания поднялся со стула и подошел к секционному столу. Неизвестная напоминала экзотический цветок – влажный, смердящий и вывернутый наизнанку.

– Обрати внимание на эпидермис ладоней и подошв. Симо, это «рука прачки», – сказал Харинов так, будто знакомил между собой гостей банкета. – Эпидермис бело-серый, набухший. Пробудь она в воде чуть больше, и мы увидели бы формирование «перчаток смерти».

– Как это? – спросил Симо и тут же пожалел о заданном им вопросе.

Широко улыбаясь, Харинов произнес:

– Это когда кожа слезает, будто перчатки. Или носки.

Парень, выполнявший роль технического регистратора, вздохнул. Харинов расхохотался и попытался толкнуть следователя кулаком в плечо, чтобы тот оценил шутку, но вовремя вспомнил о перепачканных перчатках.

– Кстати, что любит Лина? – поинтересовался Харинов.

Симо ошарашенным взглядом окинул его с головы до ног, удивленный столь быстрой сменой темы. «Он безнадежен», – наконец подумал он и направился к своему месту.

– Расскажи ей про эти «руки прачки».

– Ты шутишь? Она же это знает.

Харинов сказал еще что-то, но Симо не стал слушать. Он пытался увязать мертвую девушку и остров, на котором, если верить слухам, никого не было… кроме мрачных фигур из воображения, нуждавшихся в предметах из списка.

– Только не уходи, Симо, – сказал Харинов и широко улыбнулся. – Мы еще не заглянули в желудок и кишечник нашей девочке. Любопытно, она откапывала этими лапками червяков? Знаешь, как называется подобное отклонение в развитии плода?

– Нет, – с усталостью отозвался Симо.

– Эктродактилия! Ду-да! Ду-да!

Вид запевшего Харинова окончательно привел Симо в смятение. К счастью, в этот момент в секционную вошел Назар.

2

Заметив, что грудная клетка девушки раскрыта, оперуполномоченный поморщился. Затем сунул озябшие руки под свет настольной лампы, в котором Симо не так давно изучал фотографии и список.

– Узнал что-нибудь, Назар?

– Как сказать… Сирены Амая – самый обыкновенный клочок земли, поросший лесом. Береговая охрана сообщила, что с воздуха ничего не видно, вертолету сесть негде, а пристать к острову можно только со стороны моря. Кругом крошево из скал.

– То есть девушек там нет? – встрял Харинов. Он как раз выкладывал извлеченный розовато-белесый мешочек, бывший желудком, на эмалированный поднос. Мерзко шлепнуло.

– Каких еще девушек? – не понял Назар.

– Как вот эта. Сирен. Остров же называется Сирены Амая, так?

Все опять посмотрели на труп, даже парень-регистратор обернулся. Взгляды остановились на отталкивающих лапах. При их виде не содрогнулся только патологоанатом.

– Из ума выжил, Боря? Я бы скорее поверил в настоящих Сирен, чем в певучих девок. – Назар вынул из куртки смартфон, открыл заметки и отыскал последнюю. – Так. Вот. В двадцатых годах некий Тарой Кеттунен из Корпуса военных топографов посетил со своей группой скопление мелких островов Белого моря – от Кандалакшского залива до Онежской губы. Он финн, я прав, Симо?

– Да, Назар, господи, он финн. Давай дальше.

– А дальше, собственно, ничего и нет. Этот финн сгонял на остров, заявил, что тот непригоден для чего бы то ни было, а после Тарой и его группа, включая семьи членов группы, бесследно исчезли. Может, есть еще что-то интересное, но я так глубоко уже не рыл.

Симо нахмурился. Исчезновение военного топографа казалось важным, но сейчас это больше напоминало ответ, для которого не находилось вопроса.

– А у меня для вас подарочек, – неожиданно заявил Харинов. В его голосе чувствовалась задумчивость. – Прошу ко мне. – Заметив, что парень-регистратор тоже начал подниматься со стула, он добавил: – К тебе это не относится, Рома. Веди летопись.

Парень без особого сожаления плюхнулся обратно на стул.

Симо и Назар подошли к патологоанатому и увидели, что тот орудует пинцетом во вскрытом желудке, вынимая предметы, похожие на бусины. С каждой из них Харинов брал соскоб с помощью ватной палочки. После этого палочки отправлялись в индивидуальные пакетики, а бусины – в широкую литровую банку с дистиллированной водой. Распространяя вокруг себя красную вуаль, они стукались о дно банки и медленно подпрыгивали.

– Вот черт. – Симо торопливо вынул из кармана пальто бусину, «купленную» Назаром у рыбака. Сравнил с теми, что находились в банке, и пришел к выводу, что они вполне могли болтаться на одной нити. – Боря, можно одну?

– Хоть все. Секунду. – Харинов хорошенько перемешал пинцетом воду, затем достал первую попавшуюся бусину и положил на свободный медицинский лоток. Подал следователю латексную перчатку. – Я вот о чем думаю. Мышцы нашей девочки перед смертью были… как бы это сказать… вроде как обесточены неким спазмом.

– Спазмы как от удара током, что ли? – спросил Назар, не сводя глаз с Симо, натягивавшего в этот момент перчатку.

– Больше похоже на легкий паралич, вызванный действием яда. И яд, даю голову на отсечение, вот на этих крошках.

Все воззрились на бусины, а потом перевели взгляды на ту, что задержалась в руке побледневшего следователя.

– Нет-нет, эта абсолютно чиста, – поспешно заверил Харинов.

Симо убрал бусину в карман и уставился на улов из желудка мертвеца, не решаясь его коснуться.

– Неизвестную парализовали ими?

– Не знаю, не знаю, я могу и ошибаться. Нужна отдельная