Шрифт:
Закладка:
Большинство иудейских комментаторов видят в первом стихе слово о предопределении: «…нет человека, который не имел бы своего часа, и нет вещи, которая не имела бы своего места», говорит, например, Бен Азай (Пиркей авот, 4: 3). Хотя и между ними звучат голоса, настаивающие на свободе разумных существ: «…в любое время и в любой срок у человека есть право на свободу выбора, в любой момент он выбирает… ломать или строить» (Мло га-омер).
Отцы Церкви видят здесь не более чем указание на своевременность совершаемых человеком земных дел и соглашаются с Соломоном, что в трудах земли всему свое время. Но при этом святитель Василий Великий говорит: вещам божественным, молитве и псалмопению всегда приличное время, что в уединении, что в работе, когда возможно, языком прославь Бога, когда нет удобных обстоятельств — в уме вознеси Ему хвалу (см. Правила, пространно изложенные в вопросах и ответах. Правило 37). Святитель Григорий Богослов указывает, что сколь богословие ни хорошо, однако должно быть своевременно. Он же замечает, что часто именно в деле спасения, о котором апостол Павел говорит: Вот, теперь время благоприятное, вот, теперь день спасения (2 Кор. 6: 2), человек проявляет опасную медлительность. Каждый сегодняшний день удобен для обращения к Богу, к принятию Крещения, к Причастию Его святых Тайн и вообще — к изменению жизни в свете Его заповедей. Однако враг спасения останавливает нас не чрезвычайными искушениями, а простым словом «завтра». Диавол как бы говорит: «Отдай мне настоящее, а Богу — будущее, мне юность, а Богу старость, мне годы удовольствий, а Ему ни к чему не годный возраст» (Слово 40. На Святое Крещение). Нужно заметить — и об этом через 1600 лет после святого Григория скажет Клайв Льюис, — что это одна из лучших уловок диавола — перенести все наши благие дела в область намерений и никогда их из плена «завтра» не выпускать.
Так же и о всяком времени, не только в природном цикле или в жизни конкретного человека, но и применительно к истории спасения человечества, говорит Тертуллиан: «Плод, в течение времени грубый и бесформенный, понемногу входит в силу и достигает совершенной спелости и вкуса. Так и благочестие — ведь Бог благочестия и творения один и тот же — первоначально существует лишь в зачатке, от природы существуя в страхе Божием, потом через законы и пророков оно вошло в младенчество, затем посредством Евангелия перешло в отрочество, а теперь с помощью Святого Духа достигает зрелости» (О покрывалах девственниц).
Рассмотрим некоторые из антиномий более подробно.
…Время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное… (Еккл. 3: 2).
О необходимости сопряжения в мыслях человека моментов смерти и рождения говорят большинство комментаторов, указывающих на такую память как на начало аскезы. «Чтобы при совокупном указании на смерть и рождение напоминанием о смерти как бы жалом каким, пробудить погруженных в плотскую жизнь и подвигнуть их к заботливости о будущем», — говорит Григорий Нисский (Точное истолкование Екклесиаста Соломонова, Беседа 6).
Параллель с вегетативной жизнью, по мнению иудейских комментаторов, указывает на общее витальное начало у всего живущего — человека, растений и животных. Подробнее об этом скажут последние стихи данной главы.
…Время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить… (Еккл. 3: 3).
О времени, подобающем для прекращения чужой жизни — о времени убийства, мы можем говорить исключительно в рамках ветхозаветной этики, прямо указывающей на необходимость насильственной смерти для некоторых членов социума как на санационную меру, направленную к его оздоровлению (см. Быт. 17: 14; Исх. 30: 33; Лев. 20: 27; Числ. 19: 13).
Христос же многократно расширяет смыслы заповеди Декалога «не убей» (см. Исх. 20:13; Втор. 5:17) в Нагорной проповеди, говоря: Вы слышали, что сказано древним: не убивай, кто же убьет, подлежит суду. А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: «рака», подлежит синедриону; а кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной (Мф. 5: 21–22).
О времени врачевать в свете новозаветного откровения мы можем вспомнить, говоря о системном конфликте между Христом и фарисеями по поводу чудесных исцелений, совершаемых Иисусом. Одной из главных претензий законоучителей была их несвоевременность, исцеление не представляющих смертельной опасности недугов, которое можно было осуществить в любой другой день недели, именно в субботу.
…Время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать… (Еккл. 3: 4).
Мы вновь вернулись к теме смеха, о котором шла речь во второй главе. Мы говорили, что некоторые иудейские толкователи рассматривают слово «смех» в Еккл. 2: 1–2 как производное от глагола «разбавлять», тем самым указывая на неполноту смеха в здешнем мире, наполненном скорбями. Приведем здесь мнение святителя Григория Нисского, высказанное в той же 6-й беседе на Книгу Екклесиаст: «…ныне время плакать, а время смеяться предоставлено в упование, потому что нынешняя печаль сделается матерью ожидаемого веселья». Изрядную трезвость в восприятии как веселья, так и плача проявляет Дидим Слепец, у которого нам, безусловно, стоит поучиться: он говорит, что как смех бывает разным, так и плач далеко не одинаков и не всегда угоден Богу. Более того: «…есть достохвальный смех, ведь сказано: Он еще наполнит смехом уста твои… (Иов. 8: 21).
Он равнозначен плоду Духа — радости… Плач, противоположный этому смеху, и душевное состояние, противоборствующее радости Святого Духа, следует порицать» (Комментарии на Екклесиаста, 71: 4), говорит Дидим. Для нас, зачастую принимающих совершенно сентиментальные «близкие», как их называют в народе, слезы и унылое выражение лица за проявление «печали о грехах» и, шире, глубокой духовности, это крайне важное замечание.
…Время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий… (Еккл. 3: 5).
Пожалуй, одно из самых котирующихся и любимых библейских выражений в нашем обществе. В этой предельно общей
