Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Разная литература » Свитки. Современное прочтение знаковых текстов Библии - Александр Сатомский

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 76
Перейти на страницу:
обладание человека человеком, есть великое зло. И говорят об этом не только деятели эпохи борьбы с апартеидом, но и некоторые из отцов, живших во время расцвета рабовладельческого строя — в период поздней Античности. Святитель Григорий Нисский: «Что из перечисленного: дорогой ли дом, красота ли садов… показывает кичливость? Сколько имеет ее в себе тот, кто, будучи человеком, почитает себя владыкою единоплеменников?.. Екклесиаст говорит — приобрел себе слуг и служанок… какое высокомерие!.. Кто своим достоянием делает достояние Божие, роду своему уделяя власть почитаться господином мужей и жен, тот… преступает в гордыне самое естество, смотря на себя как на нечто отличное от подчиняющихся ему… Разве забыл ты пределы власти, что начальство твое ограничено надзором над бессловесными?» (Точное истолкование Екклесиаста Соломонова, Беседа 4).

И оглянулся я на все дела мои, которые сделали руки мои, и на труд, которым трудился я, делая [их]: и вот, все — суета и томление духа, и нет [от них] пользы под солнцем! (Еккл. 2:11).

Стих подводит нас к размышлению автора о ценности трудов как деятельного пути и мудрости как пути созерцания. Размышление предваряется выводом: пути эти суетны. Почему — расскажут последующие стихи. Итак, первый фрагмент, размышление о ценности мудрости.

И обратился я, чтобы взглянуть на мудрость и безумие и глупость: ибо что [может сделать] человек после царя [сверх того], что уже сделано? И увидел я, что преимущество мудрости перед глупостью такое же, как преимущество света перед тьмою: у мудрого глаза его — в голове его, а глупый ходит во тьме; но узнал я, что одна участь постигает их всех. И сказал я в сердце моем: «и меня постигнет та же участь, как и глупого: к чему же я сделался очень мудрым?» И сказал я в сердце моем, что и это — суета; потому что мудрого не будут помнить вечно, как и глупого; в грядущие дни все будет забыто, и увы! мудрый умирает наравне с глупым (Еккл. 2:12–16).

В большом блоке текста рассматривается мудрость. К ряду тем Екклесиаст будет возвращаться регулярно, и сравнение мудрости и глупости — одна из них. Соломон признает, что разница между мудростью и глупостью такая же, как между светом и тьмою. Мудрость подобна свету: позволяет видеть истинный облик всякой вещи, то есть содействует и способствует правде — в свете мудрости правде живется проще всего, так как все пронизано светом и все видно как есть, без пелены неоднозначности или сомнения. Глупость же, по аналогии, подобна тьме, скрывающей истинную суть вещей, скрадывающей очертания, почему при глупости и не может водвориться правда.

Глаза у мудреца в голове, то есть на своем месте; это оборот, подобный выражению «руки из плеч», — глаза там, где им положено быть, и мудрец пользуется ими соответственно: «обращая внимание на начало некоего действия, мудрец знает, к чему оно приведет и что будет в конце» (Когелет раба. 2. 16). В рамках традиционного рассуждения о сущем и не сущем святитель Григорий Нисский рассуждает о разнице между мудрым и глупым: «Этим примером (то есть параллелью между мудростью и светом и глупостью и тьмой) Екклесиаст показывает, что порочность не существует сама по себе, но составляется лишением добра… умопредставляемое же противоположным доброму по своей природе не существует… И порочность есть лишение сущего, а не бытие. Потому разница как между светом и тьмою, так между мудростью и безумием одинакова» (Точное истолкование Екклесиаста Соломонова, Беседа 5).

Есть одно «но», которое, с точки зрения Соломона, обесценивает все различия и достижения, — смерть. Это регулярный рефрен книги, все поверяется именно смертью. Мудрость тщетна не сама по себе — то есть Соломон все-таки не крайний нигилист, подвергающий сомнению всякую первооснову мира и социума, отнюдь. Скорее, он — отец экзистенциализма, и для него опыт смерти деноминирует все человеческое. Потому он и заявляет об отсутствии разницы между глупцом и мудрецом и даже о преимуществе глупца, которому неведом экзистенциальный ужас, ввиду его включенности в витальное «сейчас». Отсюда и сокрушение автора — к чему же я сделался очень мудрым?

Так же в оценке жизни человека важна для автора тема памяти. Ей будет посвящено отдельное повествование с рядом красочных примеров, сейчас лишь заметим, что ни иудейские, ни христианские комментаторы не соглашаются с прямым смыслом данного отрывка. Классик иудейской мысли Раши настаивает на переносном смысле, так как не может допустить общую участь праведного мудреца и грешного глупца: «И я подумал — то есть, раз оба умрут, есть опасность помыслить, что меня ожидает тот же конец, что и злодея. А если так, зачем же мне тогда быть более праведным?» С ним солидарен Григорий Неокесарийский — «мудрый же никогда не имеет одинакового конца с глупым» (Переложение Екклесиаста, 2. 16).

Второй фрагмент посвящен пути деятельному — трудам Соломона, в которых он преуспел так же, как в пути постижения созерцательного.

И возненавидел я жизнь, потому что противны стали мне дела, которые делаются под солнцем; ибо все — суета и томление духа! И возненавидел я весь труд мой, которым трудился под солнцем, потому что должен оставить его человеку, который будет после меня. И кто знает: мудрый ли будет он, или глупый? А он будет распоряжаться всем трудом моим, которым я трудился и которым показал себя мудрым под солнцем. И это — суета! (Еккл. 2:17–19).

Вот она, проблема всякого интеллектуала, детально описанная Соломоном, — неумение пребывать в «сейчас». Описанные несколькими стихами ранее «глаза в голове» мудреца так и тянутся заглянуть за горизонт, увидеть, что будет дальше, после нынешнего момента наслаждения, радости и покоя. С одной стороны — это благой навык, позволяющий мудрому человеку не прельститься сиюминутной притягательностью греха. Именно умение абстрагироваться от удовольствия, предлагаемого сейчас, и увидеть поле его последствий позволяет мудрецу оставаться на пути праведности. Но вторая сторона медали — неумение насладиться негреховным благом, отравив его размышлениями о конечности, обесценив грядущим страданием и смертью.

Таргум (перевод Ветхого Завета на арамейский язык) видит здесь пророчество Соломона, который сокрушается не об абстрактном «том, кто будет после него», но о конкретном положении дел, в котором окажется его страна и плоды всех многочисленных трудов при его сыне Ровоаме: «И возненавидел я все труды в этом мире под солнцем, ведь я оставлю их Рехаваму, сыну моему, который будет царствовать после меня, но придет Яровам (Иеровоам) и заберет у него десять колен, и унаследует половину царства» (Свиток Когелет, 79).

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 76
Перейти на страницу: