– Она отказалась от своих прав на все, что касается имени Брейшо, когда ушла.

– Ее мозги работают совсем не так.

– Так работаем мы, – говорит он. – Мы не склоняемся перед теми, кто нарушает законы преданности.

– И все же вы провели одиннадцать лет в тюрьме и все это время платили ей. Как-то странно.

– Я делал то, что мне пришлось. – Он злобно смотрит на меня. – Я легко мог выйти на свободу, но была более важная роль, которую нужно было сыграть.

– И вы сознались в преступлении, которого не совершали, ради чего? – Я изображаю пальцами кавычки: – Чтобы «защитить меня»?

– Мне нужно было сохранить твое существование в секрете. Это был единственный способ исправить то, что она разрушила. Это была моя жертва.

– А они были вашими назваными сыновьями.

Его челюсть дергается.

– У них была хорошая жизнь.

У меня вырывается безрадостный смех.

– Жизнь без отца.

– Я сделал то, что было необходимо, – повторяет он.

– Для чего? – Я сажусь прямо. – Какова ваша цель?

– Моя цель та же, что и прежде, – спокойно произносит он. – Видеть, что имя Брейшо остается на вершине, продолжая быть здесь лучшим и самым сильным. Остановить Грейвенов, пытающихся уничтожить то, что им больше не принадлежит.

– Вы отлично справлялись со всем этим, Ролланд. Если все это правда, у вас не было причины привозить меня сюда.

– Я был обязан это сделать.

– Как и быть отцом троим мальчикам, которых вы оставили ради того, чтобы «имя осталось на вершине» и «продолжая быть самым сильным». Вы всего лишь жадный до власти, эгоистичный ублюдок. – Я встаю, глядя на него сверху вниз. – Вы уж постарайтесь отшлифовать свои ответы до того, как за ними придут ваши сыновья. У них к вам будет куча вопросов.

Я отворачиваюсь, чтобы уйти, но он окрикивает меня:

– Я не закончил говорить.

– Ну, а я закончила слушать.

– Рэйвен, – рявкает он. – Стой, где стоишь.

Я замираю и медленно поворачиваюсь к нему.

Он что, мать его, серьезно?

Он встает и подходит ко мне, чтобы теперь взглянуть на меня сверху вниз. Несколько секунд он просто смотрит на меня, и с каждым мгновением его взгляд становится все напряженнее.

– Видимо, я недооценил твою власть над моими парнями? – спрашивает он, и, могу поклясться, в его словах звучат нотки обеспокоенности.

Мне не удается сдержать усмешку, и его глаза сужаются.

– Нет, Ролланд. Вы недооценили их. Они не те мальчики, которых вы оставили когда-то. Они парни, способные свергнуть взрослого мужчину одним щелчком пальцев.

Он нависает надо мной.

– Ты угрожаешь мне моими собственными сыновьями?

– А вы чувствуете угрозу?

Его челюсть дергается.

– Осторожнее, Рэйвен. Твое положение в нашем мире – в моих руках.

– Вы ведете себя так, словно я могу изменить ваши планы.

– Ты не можешь сбежать от своих обязанностей. Если хочешь обвинить кого-то, вини свою мать за ее неспособность держать ноги сомкнутыми до первой брачной ночи.

– Первой брачной ночи… – я осекаюсь.

«Она недевственна», – слова доктора звенят у меня в ушах.

Девственница. Моя мать должна была быть девственницей в…

Заметив смущение на моем лице, Ролланд расплывается в улыбке. Улыбке, от которой у меня внутри все сжимается, но я этого не показываю.

– Что, теперь до тебя начинает доходить? – насмехается он надо мной. – Думаю, я воспользуюсь твоим советом и… поговорю сначала со своими сыновьями. Прошу меня извинить.

Я смотрю ему вслед, пока он не сворачивает за угол, но мои ноги не двигаются.

Каков бы ни был его план насчет меня, ничего хорошего меня не ждет.

Вопрос в том, когда дело дойдет до нашего противостояния – я против него, – кого выберут его сыновья?