Даже в небе над садом летали драконы, в случае чего готовые отловить и вернуть на землю одну маленькую снежную драконицу.

Но сегодня сбегать, юлить или прибегать к хитрости я не собиралась. У меня был несколько другой план, вообще не касающийся моей скромной персоны.

— Атия, подол, — скомандовала я, взглядом остановив девушек, что должны были тащить за мной длинный подол, расшитый белоснежными цветами.

По проходу между двумя рядами стульев и кресел разной комфортности я шла медленно, чинно, в такт мелодии, что лилась из-под умелых рук приглашенных музыкантов. Картина, представшая моему взору, едва я дошла до арки, уже однажды была мною увидена и теперь не вызывала ничего, кроме резкого приступа дежавю.

Все та же каменная кафедра, на которую храмовник Дома Огня водрузил старинный, потертый от времени увесистый томик в темной обложке. Все те же украшения из цветочных лиан и кристаллов, создающие полукруглую завесу вокруг постамента, на котором мы стояли. Напротив нас расположился храмовник все в той же светло-серой рясе служителя.

На этот раз в его взгляде не было ни капли сомнений. Впрочем, как и в моих глазах.

— Именем своим, именем Огня, именем первого дракона… — проговаривал храмовник себе под нос, неторопливо поджигая веник из сухих веток и трав в небольшом котелке, похожем на кадило.

Но прежде, чем он совершил свой первый шаг, чтобы обрисовать своеобразный круг вокруг нас, я сделала сразу три вещи. Во-первых, взяла Рейтара, стоящего справа от меня, за руку. Во-вторых, сделала уверенный шаг назад, таким образом покинув постамент и утянув мужчину вслед за собой. А в-третьих, вытолкнула к храмовнику Арскиля и Атию, что все это время стояли за нами чуть левее.

Когда нога храмовника все же опустилась и первый шаг был совершен, обозначая начало ритуала, эти двое уже стояли перед кафедрой.

Сказать, что кто-то из присутствующих остался неравнодушным к произошедшему, — это ничего не сказать. Столько больших круглых глаз разом я не видела никогда в жизни. А уж возмущенных лиц и подавно было не перечесть.

Но самое главное — это реакция новоиспеченных жениха и невесты. Атия мгновенно покраснела, спрятала пристыженный взгляд, но с места не сдвинулась, в то время как Арскиль мигом сообразил изменения в обстановке и крепко схватил девушку за руку. Чтобы не сбежала. Это у нас семейное.

— Апчхи! — неожиданно громко чихнула я, тут же вспомнив о своей реакции на дым из кадила, но в сугроб, как это было прежде, замершего в ужасе храмовника не превратила. — Вы продолжайте-продолжайте, гости уже есть хотят.

Гости есть не хотели совершенно. Они желали то ли крови — моей, то ли оказаться как можно дальше отсюда, ибо папа наследного принца Королевства Пылающих присутствовал здесь вместе со своей супругой, то есть мамой Арскиля. Именно она крепко сжала его руку и взглянула со скрытым намеком, едва правитель драконов вознамерился вмешаться в обряд.

Храмовник робко сделал свой второй шаг в пропасть.

— Им нужнее, — словно извиняясь, прокомментировала я свой поступок Рейтару, что смотрел на меня недобро.

Вот совсем недобро. Как самый обманутый дракон в мире, чье терпение подошло к концу. Кажется, меня собирались украсть и все-таки утащить в какую-нибудь пещеру для перевоспитания. Эту угрозу я слышала уже много-много раз и как чувствовала, что его предел терпения уже закончился.

Собственно, на его увесистый аргумент у меня имелся свой весомый контраргумент. Даже два. Совсем недавно я узнала, что в домик ведьмы не я тащила дракона, чтобы задать свои вопросы и помочь этому несчастному, а он намеренно попросил брата подыграть ему, дабы я пожалела этого сирого и поперлась ему помогать. Так он оказывается, как он думал, исполнил мое же желание.

— Чаша для омовения, — отобрала я чашу и белое полотенце у помощника храмовника Дома Огня, протянув необходимое служителю.

Испуганно глянув на своего правителя, он как раз сделал третий шаг. Этак мы круг и к следующей зиме не завершим!

— Уважаемый, вы бы поторопились. Очень кушать хочется, — призвала я чужую совесть, собственно, к совести, но храмовник не внял.

— Амелия… — мягко, но с явной угрозой в голосе протянул Рейтар, вот стопроцентно намереваясь совершить непоправимое, то есть спереть меня с нашей очередной несостоявшейся свадьбы.

Не знал он еще, что сбегать я больше не собиралась. Ну правда не собиралась. Просто Арскилю и Атии нужнее было. Дочка эльфийского короля — это, конечно, хорошо и для политики замечательно, но любовь — истинная, взаимная, светлая — все же куда важнее. А если эту самую любовь запрещают, то как быть?

Кроме меня, о тайных встречах этой парочки, что не сошлись сословиями, не знал никто. Несколько раз я даже становилась соучастницей их «преступления», прикрывая отсутствие обоих перед их родителями, но мне было вот совсем не стыдно.

Видеться им запрещал Адриан, но несмотря на это именно сегодня Арскиль собирался объявить во всеуслышание о своем намерении обручиться с Атией. Только знала я и понимали они оба, что жениться им после этого не дадут. Не позволят просто, раскидав по разным землям, так что я несколько упростила и одновременно усложнила им жизнь.

— Ну им правда нужнее, — прошептала я с улыбкой и вновь перевела взор на молодых.

Голубое платье девушки на глазах превращалось в белоснежное, а точнее, полностью снежное. На брачном ритуале полагалось присутствовать в наряде цветов своего рода, и если Арскиль этому правилу соответствовал, то Атия нет.

Родители ее — абсолютные люди по крови — являлись торговцами посуды и ни к одному из прославленных родов отношения не имели. Сама девушка попала ко мне совершенно случайно в качестве компаньонки, которая в силу возраста больше требовалась ей, чем мне. Вот и получалось, что наследному принцу девушка не подходила, но сейчас я таким своеобразным образом сообщала присутствующим, что беру ее под свое крыло.

В конце концов, Кирюшу я всегда негласно считала своим воспитанником, а там, где один, и для второй место найдется. Или для пятой. Три девчонки Илоны часто пропадали в моем поместье, сбегая от собственных родителей.

— Амелия… — в полнейшем бешенстве повторил Рейтар, а щеки его заполнились темно-красными чешуйками.

— Кушать уж больно хочется, — повторила я в надежде на чужую совесть и решительно добила: — Я беременна, Рейтар. Я беременна.

До него дошло далеко не с первой попытки. Несколько раз открывая рот, он захлопывал его и силился сформулировать мысль, что никак не укладывалась в его голове. Сейчас на его лице прекрасно читались все его эмоции: от растерянности и ужаса до полнейшего счастья на грани безумия. Глаза мужчины то заполнялись чернильной тьмой, то вспыхивали сносящим все на своем пути огнем.

— Живее! — скомандовал он храмовнику собственного Дома.

Да так скомандовал, что служитель едва с постамента не слетел вместе с вонючим кадилом. Вот теперь я была целиком и полностью довольна.