Шрифт:
Закладка:
– Понимаю, – и хмыкнул. – Но, надеюсь, до этого не дойдет.
Мне нужно его прощупать было. Насколько надежный. Вроде не грозит полицию вызвать.
– Есть один человек, которого нужно запугать.
Взгляд Вячеслава Евгеньевича стал еще тяжелее.
– Женщина. Поверьте, с очень низкой социальной ответственностью. Она пытается вредить семья Демьяновых. Я защищаю своих близких.
– А если она не испугается? – нарочито вежливо поинтересовался.
– Тогда я буду очень признателен, если вы возьмете ее под свое крыло.
Мы мерялись взглядами минуты две. Потом он достал телефон и написал сумму. Первая за чисто символическую помощь; вторая – если понадобится действовать более решительно.
Готов ли я реально упечь Лазареву в психушку? Честно, не знаю и очень надеюсь, что до этого не дойдет. Но спокойствие моей семьи важнее. Ради него готов на многое. Даже на сделку с совестью.
К вечеру у меня были видео с камер, свидетельские показания – очень красноречивые! – компромат от Дэна и мощная команда на подхвате: менты и санитары, полиция и психушка. Скоро мне можно будет писать сценарии к отечественным сериалам. Не хуже Нетфликса получится!
Я позвонил Лазаревой. На этот раз она меня не игнорировала. Но звучала очень осторожно.
– Чего ты хочешь?
– Поговорить. – Я был спокоен. – Мы с тобой взрослые люди, и решать нужно по-взрослому. Я приеду к тебе, не против?
Не хотелось спугнуть окончательно. Я хочу решить с ней все сейчас, а не ждать дни, месяцы или годы, когда она явится и предъявит что-то.
– С Ваней? – проговорила напряженно.
– Нет. Давай не будем вытягивать ребенка. Он и так растерян и напуган.
– Ты будешь один?
Господи, неужели она меня боится? Я ж лошок-лопушок.
– Один.
Это действительно так. Остальные появятся, если мы не сможем договориться.
– Хорошо.
Я сразу поехал к ней. Один. Группа поддержки во главе с Серегой в другой машине. Поднялся. Постучал. Был абсолютно спокоен. Злость перегорела. Остался холодный расчет.
– Присядем? – прошел вглубь дома. Обратил внимание на чемодан. На видном месте брошен. Даже если пустой, соберет сегодня.
– Сто тысяч евро и я уеду, – с ходу начала, сложив руки на груди.
– А что, – я присел на стул, спинкой вперед, – рубли уже не котируются?
– Ну… можно рублями. – Юля немного расслабилась, оценив мою доброжелательную невозмутимость.
– У меня другое предложение: ты подписываешь отказ от родительских прав и обязанностей, мои адвокаты идут с ними в суд, я становлюсь опекуном Ивана, а ты свободной женщиной. Как тебе такой расклад?
– Что? – не поняла она. – Без денег, что ли?
– Именно. Ну, ты молодая, не обремененная заботами, весь мир перед тобой, – объяснял на полном серьезе.
– Нет.
– По-хорошему не договоримся? – уточнил на всякий случай.
– Нет. Ты не можешь лишить меня родительских прав. Я – мать!
– Мать… – проговорил задумчиво. – Мать с очень сомнительной репутацией. Проститутка, – констатировал факт.
– Да как ты…
– Мать, которая готова продать ребенка. Я лично дам показания. И я не удивлюсь, если ты намеревалась использовать сына в гнусных планах. Понимаешь в каких?
– Что?!
– Ты бросила его одного в торговом центре. Оставила в опасности. Я уже написал заявление в полицию. Лишить тебя родительских прав совсем не трудно.
– Да я! Да я! Я всю вашу семейку ославлю! Пойду по ток-шоу, к журналистам! Такого расскажу, не отмоетесь!
– Как все запущено, – покачал головой. – На лицо маниакальное расстройство.
– О чем ты? – прошипела, но отступила испуганно.
– Ты больна, Юля, – я сказал это с полной уверенностью. – Тебя нужно лечить. Есть хорошая клиника и прекрасный врач… Психиатр, – и улыбнулся, добродушно и сочувственно.
– Ты не посмеешь…
– Мне вызывать юристов или…
– Ты не можешь, Рома! Ну дай денег, и я уеду! Забирай себе мелкого. Я правда исчезну. Мы же так договорились изначально.
– Нет, так это больше не работает. Либо вали по добру, по здорову, либо не обижайся.
– Ну и что ты будешь делать, а? Силой потащишь? Я добровольно делать ничего не буду. – Она воинственно сложила руки на груди и задрала подбородок.
– Окей, – и достал мобильный. Одно слово:
Заходите
У Сергея были ключи.
– Кто это? – испуганно дернулась Юля, услышав скрип двери.
– Твои гости.
Полиция, санитары и Вячеслав Евгеньевич.
– Вы кто?! – она метнулась к дивану, во все глаза рассматривая здоровенных мужиков в больничной форме. – Убирайтесь отсюда, пока я полицию не вызвала!
– Мы уже здесь, – следак улыбнулся максимально зловеще. Надеюсь, что это наигранно. Иначе не хотел бы оказаться у него на допросе.
– Что скажите, Вячеслав Евгеньевич?
– М-да, на лицо диссоциальное расстройство личности.
– Рома, я всем расскажу, что ты собираешься сделать! – взвизгнула Юля.
– Параноидального типа, – очень серьезно продолжил он.
Лазарева отвернулась и схватила вазу, стоявшую на окне.
– Не подходите ко мне!
– Еще и агрессия. Опасное состояние.
– Что делать будем? Как считает медицина? – деловито поинтересовался.
– Как минимум обследование в стационаре, а затем, скорее всего, лечение, – он придирчиво осмотрел Юлю, загнанную в угол, – принудительное.
– Рома, не надо, я все подпишу, только не нужно психушку!
– Конечно, подпишись, – мягко отозвался. – Но обследование необходимо.
Я хотел не просто напугать ее. Я стремился вбить в дурную голову понимание, что на каждое действие есть противодействие, а за преступление следует расплата, неминуемая и неотвратимая. Чтобы Юля инстинктивно вздрагивала, даже если решит просто подумать обо мне. Чтобы боялась, как огня, снова встретиться со мной. И упаси боже вновь начать вредить моей семье.
– Забирайте, – дал отмашку. Вячеслав Евгеньевич кивнул санитарам. Юля заорала при виде смирительной рубашки, но ей тут же вкололи успокоительное.
– Я через пару дней заеду. Надеюсь, будет готова, – и протянул руку психиатру. – Премного благодарен.
Следующий визит в клинику все решил. Юля подписала все документы. Серега лично посадил ее на самолет в город-герой Санкт-Петербург. Я нанял человечка, пусть первое время пасет ее, чтоб рыпнуться не смела. Дальше, как хочет. Главное, подальше от нас. Меня заверили, что ей очень не понравилось в психоневрологическом отделении. Но если что, ее там ждали с распростертыми объятиями.
У меня на руках было медицинское заключение о ее проблемах с психикой и рекомендации врача об изъятии ребенка ради его безопасности. Адвокаты с этим обратились в суд. Опека будет передана мне. Дальше по плану. Не знаю, почему мать решила проявить благородство после резких заявлений, что Ваню никогда не примет. Я не собирался наказывать ее таким образом. До меня наконец дошло, что женщина не обязана любить всех на свете детей. В понедельник попрошу секретаря обратиться в рекрутинговое агентство и все же переговорю с Алевтиной. Если бы она согласилась стать няней для Ивана –