а Исаак и Алексей III дали им каждый еще по одной. Основная часть доходов квартала принадлежала правлению Пизанского собора, но в 1199 г. восемнадцать домов, двадцать четыре надела земли и четыре пристани, находившиеся в руках коммуны, принесли около 870 иперперов в год в виде арендной платы. В 1200 г., когда приор пизанских церквей услышал данные под присягой показания о привилегиях, ранее полагавшихся его должности, он обнаружил, что один человек, по непроверенным данным, жил в Константинополе на протяжении двадцати пяти лет, а многие другие родились и выросли в этом городе. Эта преемственность существования, только на время подорванная геноцидом латинян, наводит на мысль о том, что в столице было много пизанцев, которые редко видели Пизу; для них греческий язык и византийская цивилизация, вероятно, были отлично знакомы. Ничего удивительного, что в 1199 г. обнаружились по крайней мере три византийца, проживавшие в этом квартале.

Восточнее пизанцев жили генуэзцы. Начинаясь от ворот Старого Ректора, их квартал простирался на восток до ворот Святого Евгения неподалеку от места слияния Золотого Рога и Босфора. Это не был один кусок земли: монастырь и прилегавшие к нему дома отделяли пристани от основной территории квартала. Дворец Каламанос тоже был отделен от нее церковью и несколькими домами. Этот дворец, расположенный, очевидно, к юго-западу от основного квартала, представлял собой комплекс зданий приличных размеров, включавший церковь, бани, резервуар для воды и несколько жилых домов. По первоначальной концессии Мануила Комнина в квартал была включена только одна пристань, но в 1192 г. Исаак добавил еще одну, а в 1201 г. Алексей Ангел – третью. Все пристани изначально принадлежали монастырю Мануила, который сохранил за собой одну из них, расположенную между генуэзским и пизанским кварталами. Во всем остальном генуэзские постройки и различные сооружения были, по-видимому, похожи на те, которые принадлежали венецианцам и пизанцам.

К 1180 г. в генуэзской и пизанской колониях была установлена форма правления. Каждый родительский город ежегодно посылал в свою колонию наместника, который отвечал за финансовое управление кварталом. Записи от 1198–1199 гг. показывают, что наместник получал арендную плату с домов, участков земли, а пристани принадлежали коммуне; он платил за развлечения пизанских посланников, корабли, состоявшие в пизанской эскадре византийского флота, и выплачивал вознаграждение имперским чиновникам. Такие отчеты, по-видимому, представлялись ежегодно в присутствии главных членов колонии, а затем и правительству на родине. Существовала опасность, что эта должность станет наследуемой, так как в 1201 г. генуэзский посланник Оттобоно делла Кроче получил указание не сдавать что-либо важное в аренду сыну Танто по имени Алинерио и не ставить его на должность наместника. Наместнику помогали судьи, но ничего не известно о юридических соглашениях между византийцами и генуэзцами и пизанцами. Вероятно, они шли в фарватере венецианских привилегий, согласно которым ответчик имел право на судебное разбирательство в своем суде. При наместнике были советы, в которые входили авторитетные пизанские и генуэзские граждане; у пизанцев этот орган возглавляли, по-видимому, консулы, двое из которых упомянуты в 1194 г.: они упрашивали пиратский флот пизанцев в Абидосе уйти из византийских вод. Необходимость для наместников или посланников советоваться с жителями своих соответствующих кварталов по вопросам внутренней жизни и отношений между колониями-соперниками была признана всеми тремя городами.

Ничего не известно о церковной организации генуэзского квартала, но в пизанском церковь играла важную роль. В 1161 г. пизанцы предприняли тщетную попытку помешать Мануилу Комнину захватить их квартал путем перевода всех своих доходов правлению Пизанского собора. Приор пизанских церквей Святого Николая и Святого Петра хоть и был всего лишь представителем этой коллегии, являлся важной фигурой в своей общине. Он не только управлял большими доходами собора, получаемыми от аренды и в виде ежегодных даров императора, но и обладал полномочиями епископа. Эти последние права были оспорены в 1199 г. дьяконом Львом – легатом папы римского Иннокентия III, который действовал согласно его политике сокращения особых привилегий латинских церквей в Леванте. Приор Бененато провел дознание 11 февраля 1199 г. в присутствии Льва, папских посланников Альберта и Альбертина и других священнослужителей. Трое священников дали показания, что папа римский Александр III (1159–1181) даровал пизанскому приору епископальные полномочия, которые потеряли силу при Андронике. Бененато, очевидно, ездил в Рим в период между июнем 1199 и июлем 1200 г., чтобы просить о признании своих прав. Курия, по-видимому, ему отказала, возможно, потому, что его свидетелями были исключительно священнослужители.

9 июля 1200 г. приор возвратился в Константинополь, где в присутствии папских посланников, авторитетных членов пизанской колонии получил свидетельства многих мирян о том, что его предшественники (до геноцида латинян) имели полномочия проводить обряд конфирмации детей, рукополагать кандидатов на незначительные духовные должности, освящать новую алтарную мебель и носить епископальное одеяние. Свидетели подтвердили, что помнят, как они слушали, как всей пизанской колонии в церкви зачитывали привилегии, дарованные папой римским Александром. С этими дополнительными доказательствами Бененато снова отправился в Рим, где приблизительно в 1201 г. добился положительного решения по своему ходатайству. В перечнях папских документов упоминаются два утраченных ныне письма, в которых Иннокентий III даровал пизанскому приору все права его предшественника и приказал папскому наместнику в Константинополе не вмешиваться. Независимость церкви в Пизанском квартале была установлена.

Судьбы генуэзской и пизанской колоний в XII в. были продиктованы политикой Византии уравновешивания их против торговой мощи Венеции. В конце правления Мануила Комнина изгнание венецианцев из империи оставило двух их соперников на пике процветания, которое рухнуло в трагедии геноцида латинян. Лишь постепенно после падения Андроника Пиза и Генуя сумели вновь обрести свое положение в Константинополе. Им так и не удалось добиться того, чтобы пошлины на экспорт и импорт стали ниже четырех процентов, в то время как венецианцы были освобождены от выплаты всех пошлин. После вступления на престол Алексея III – врага Венеции сначала Пиза, а затем и Генуя обрели покровительство императора. Последнее десятилетие этого века было зенитом торгового процветания Пизы, но во времена Латинской империи звезда торговли и Пизы, и Генуи закатилась.

В то время как два западноевропейских итальянских города стремились расширить свои торговые привилегии в Византии и снискать расположение императора, им постоянно мешали беззаконные действия своих собственных граждан. Всегда живо было искушение прибегнуть к пиратству для удовлетворения личных обид или ради более быстрого получения доходов. Такие действия казались оправданными геноцидом латинян, после которого у тысяч людей вместе с их родственниками появилось желание отомстить и возместить свои финансовые потери: опустошение берегов и островов латинянами, спасавшимися бегством в 1182 г., подало пример на следующие десятилетия. К 1191 г. большинство Эгейских островов были необитаемы из-за пиратских грабежей, а другие стали пристанищами для самих пиратов. И хотя