— Да сэр! Огонь! — Милтон связал слова вместе, и артиллерийские расчеты, готовые еще десять минут назад, пальнули из своих огромных орудий, образовав сплошную стену дыма, пламени и шума.

С некоторым удовлетворением Марлоу наблюдал за разрушениями «Возмездия», старого   «Возмездия», ибо он не сомневался, что новый большой торговый корабль за кормой носил то же название. Одно орудие у них было утеряно. Он видел, по крайней мере, там вспышку взрыва, и слышал пронзительный крик людей, зажатых тяжестью раскаленного металла.

Канониры «Плимутского приза», перезаряжали пушки по настоянию лейтенанта Миддлтона или выискивали жертвы поверх своих фальконетов, стреляя в пирата зарядами из стекла и частиц искореженного металла. Но целей было не так уж и много, потому что на старом «Возмездии» было мало людей.

«На борту ровно столько, чтобы устроить грандиозное представление с людьми, расстрелянными из пушек», - подумал Марлоу. Он чувствовал гнев и отвращение.  – «Как он мог совершить такую глупость?  Неужели они все умрут из-за его идиотизма?  Хватит ли у Элизабет мужества пустить себе пулю в лоб, иначе пираты найдут ее, забившуюся в темный угол, и…»

Он встряхнул головой, встряхнул сильно, прогоняя мысли прочь.  Канониры «Плимутского приза» продолжали стрелять.  Он видел, как такелаж на борту их цели сметало, как паутину, видел, как обрушилось еще несколько рей. Но этого было достаточно. Он не хотел нападать на этот старый и изношенный корабль, потому что именно этого ждал от него Леруа.

— Всем на правый борт! Право руля! — закричал Марлоу, едва слыша свой голос сквозь шум стрельбы.  «Плимутский приз» повернул на север, отходя от старого, поврежденного пирата.

Черное торговое судно приближалось к ним и было уже менее, чем в двух кабельтовых от них. Разбойники толпились на носу полностью вооруженные, готовясь к абордажу. На ее борту было во много раз больше людей, чем на борту первого корабля.  Марлоу мог представить, как ублюдки сбились в кучу за фальшбортом, хихикая над своим обманом, который они совершили, одурачив тот самый корабль, который до этого одурачил их.

— Черт бы меня побрал, черт бы меня побрал, — пробормотал Марлоу, а затем позвал Миддлтона.  -  Ударь по ним как можно сильнее!

Миддлтон уже перебросил своих людей по палубе и после приказа Марлоу закричал: Огонь! — и левые орудия дали залп.

Торговое судно приближалось к ним носом, и заряды орудий «Плимутского приза» пронеслись по его палубе. Марлоу увидел некоторые повреждения, нанесенные огнём: голову носовой фигуры, разорвало на части, стеньга шпритсейла разлетелась пополам, возможно, полдюжины врагов были отброшены на палубу, но кроме этого он ничего не заметил. Он ожидал перестрелки с большими пушками, поэтому они была заряжена дробью, а не картечью или лангражем. Возможно, они и убили нескольких пиратов, и это было бы неплохо, но он знал, что на их место придет гораздо больше.

И тут он это услышал. Одинокий голос, низкий, медленный, напевающий: — Смерть, смерть, смерть…

Головы на борту «Плимутского приза» подняли глаза, заглянули поверх бортов и сквозь орудийные порты. Черное торговое судно было в двухстах ярдах, на расстоянии одного кабельтового, и направлялось, чтобы врезаться в борт сторожевого корабля.

— Смерть, смерть, смерть…— К голосу присоединялся еще и еще, а потом начался страшный стук, звук скрипки и стук костей, все вместе создавало адскую какофонию. Большинство пиратов находились на палубе торгового судна, защищенные фальшбортом от огромных орудий «Плимутского приза», солдаты которого могли слышать это воздействие ужасом, но они могли видеть только часть врага, и это делало зрелище еще более ужасным.

— Огонь! Продолжайте стрелять, черт бы вас побрал! — воскликнул Миддлтон.

Канониры снова выстрелили, и когда шум стих и дым развеялся, он все еще был там, черный корабль приближался, со своей ужасной какофонией: — Смерть, смерть, смерть…—

— Сэр, выставить команду для отражения абордажа? — спросил Рейкстроу.

— Что? — Марлоу вздрогнул от ужасного видения. — О, да, пожалуйста.  -  Он по-прежнему смутно представлял, что нужно предпринять, но в этот день он уже совершил несколько чудовищных ошибок, и у него еще оставалось время для новых.

Пиратский корабль -  новое «Возмездие», находился в сотне ярдов от сторожевого корабля, его бушприт был направлен прямо на борт  «Плимутского приза».   Марлоу представил себе море пиратов, прорывающихся через поручни, хлынувших на палубу и сметающих все на своем пути.

Рейкстроу расставлял людей по местам, одних у борта, а других позади в качестве резерва, приказывая им взяться за стрелковое оружие и призывая стоять.  Но говорить им что-либо, было только портить настроение. Это были не пьяницы с острова Смита. Это был пиратский экипаж «Возмездия».  Это был Леруа.

Пятьдесят ярдов разделяли корабли, когда над вершиной грот- мачты взвился флаг, ухмыляющийся череп, тесаки и песочные часы отчетливо вырисовывались на черном поле, и ритмичное скандирование разбилось на случайные крики и выстрелы. Марлоу почувствовал, как его кишки сжались.

Леруа всего лишь человек, подумал он про себя, но не верил, что это имеет хоть какое-то значение.  Он увидел Леруа живым, несмотря на нечеловеческие раны, которые он нанес ему в свое время, был свидетелем того, как он истязал заключенных изощренными способами, которые не могло одобрить ни одно живое существо, обладающее душой.  После долгих лет, проведенных на море, оказалось, что Жан-Пьер Леруа был единственным человеком, которого по-настоящему боялся Марлоу.

Он, стиснув зубы, сжал кулаки.

В своих мыслях он снова был там, на палубе другого «Возмездия», зная, что должен победить или умереть мучительной смертью, которую устроил бы ему только Леруа.  Он был там, и стоял лицом к лицу с этим сумасшедшим, сабля против сабли.

— О, черт меня побери, — сказал он. Они находились в тридцати ярдах друг от друга, и «Возмездие» шло на них тем же курсом.  Марлоу понял, что, надо уходить от него, пока не стало слишком поздно.

— Рейкстроу! Ракестроу! — Первый офицер посмотрел вверх. — Отрежь этот проклятый тормоз! Отрезай его сейчас же!  Быстрее!

На секунду на лице мужчины отразилось замешательство, достаточное, чтобы проклятие сорвалось с губ Марлоу, а затем он все понял и помчался на корму со всей скоростью, какой обладал.

«Возмездие» было уже в двадцати ярдах, двигаясь по ветру, слегка поворачивая носом, чтобы удобней было пришвартоваться к «Плимутскому призу».

А затем, сквозь вопли, стрельбу и шум своих людей, Марлоу услышал отчетливый удар топора Рейкстроу по канату, удерживающему брезентовый якорь. Он услышал еще один удар, а