— С каких это пор Романова в себе не уверена?

— Уверена, — звонко засмеялась. — Но не рядом с ним. Несу непонятно что. Позволяю обращаться с собой, как ему угодно. Даже разозлиться не могу, не знаю почему.

— Влюбилась, — Марина понимающе кивнула.

— Нет, что ты! Это не любовь. Просто есть в нём что-то такое… такое… Не могу объяснить. В общем, как друг, он меня вполне устраивает.

Мы с подругой хихикали, подкалывая друг друга, в стиле «и как мы, две умницы и красавицы, умудрились докатиться до такой жизни». Смех всегда был лучшим лекарством. Да только беззаботно смеяться стало сложнее.

— Марин, всё будет хорошо? — я обняла девушку и шепнула тихо, на ухо, словно нас подслушивали.

— Мы справимся, обе. Только будь осторожной, ладно? Не дай себя сломать.

Больно смотреть, как она смотрит на меня ещё недавно искрившимися от счастья, а теперь печальными, глазами. И уголки рта плывут вниз. Ничего, говорю я себе, это просто такой период. Ещё всё наладится.

* * *

Когда я вернулась в старую хрущёвку, уже вечерело. Соблазн подняться в свою комнату был велик, когда я приходила к Соне, но я решила не испытывать себя. Я скучала по своей кровати, по ванной комнате, по родным стенам и даже по ворчанию родителей. Но сдаться сейчас означало, что отец прав и я действительно слабая и ничего не умеющая особа. Да и не только в этом ведь дело.

Мне сложно себе признаться, но мне нравится просыпаться по утрам и видеть жаворонка Найка, чье раннее пробуждение всех раздражает, и сову Даню, которого утром не добудишься. Нравится пить кофе по утрам с аскетичными бутербродами на тесной кухне, слушая веселую трескотню братьев. Нравится сидеть поздней ночью на широком подоконнике кухни и разговаривать с Найком. И быть частью их жизни мне тоже нравится. Единственное, мне сложно дается сохранять необходимую дистанцию между мной и Дэном. А он всё время пытается её сократить. В отличие от брата, который в меру дружелюбен, но и в то же время осторожен.

Так вот, едва я поднялась на нужный этаж, то сразу поняла, что вечером меня ждет внеочередной концерт. Дэн усердно мучил синтезатор. Я помнила, что на днях у него намечается выпускной экзамен, поэтому решила ему не мешать. Тихонько прошла на кухню и выложила из пакета контейнеры с едой.

Но Даня есть Даня. Слух у него, как у ястреба. Он тут как тут нарисовался рядом, и через минуту я уже сидела возле него и внимательно его слушала. Его игра была выше всяких похвал. Экспрессивно, четко и с нужной энергетикой. Я громко аплодировала ему искренне. Но он лишь хмурился отчего-то.

— Я давно хотел сыграть для тебя. Но так, как я это чувствую. Ты просто послушай и прочувствуй.

Ловкие тонкие пальцы забегали по клавишам, и я тут же поплыла. Безумно красивая, лирическая и нежная мелодия. Волнующая, трепетная. Я смотрела на красивый профиль парня и видела его будто совершенно другим. Нет, он был всё тем же неунывающим Даней, но его игра, нежный мотив музыки и его лицо будто открыли для меня совершенно другого Дэна. Тонко чувствующего и ранимого. Или это полумрак комнаты заставил моё воображение разыграться?

Даня посмотрел в мою сторону лишь раз, пока играл. Серьезно, с печалью в глазах, и тут же отвернулся. Я обхватила себя руками, будто пытаясь согреться, но на самом деле меня охватила грусть. Наверное, я на миг, но ощутила его тоску и одиночество. И мне до боли захотелось хоть немного облегчить его душевные муки.

— Даня, ты гений, — я обняла парня за плечи, подойдя к нему со спины, затем притянула его к себе и обвила его руками. — Вот бы и мне хоть толику твоего таланта. Давай я привезу свою скрипку, и мы сыграем с тобой дуэтом.

— Тебе понравилось? — я ощутила, как он нервно сглотнул и дрогнул его голос.

— Обрыдаться можно, — заверила я его. — Красивая мелодия. И играл ты гениально. Знаешь, я ведь тоже училась играть. Посещала музыкальную школу. Но у меня проблема с выдержкой. Я быстро загораюсь идеей и так же быстро теряю интерес. Мучить инструмент нескольку часов к ряду мне не нравилось, я откровенно скучала, и родители разрешили мне оставить школу. Вообще, у меня родители раньше жалостливые были. Чихну, тут же по этому поводу консилиум врачей собирается. Коленку оцарапала? Вызываем семейного врача.

— Родители тебя любят. Иногда, конечно, они перебарщивают с заботой, но в целом, они ведь тоже живые люди. И иногда совершают ошибки.

— Родители должны давать свободу своим детям. Свободу выбора. Тогда мы будем знать, что в набитых шишках виноваты мы сами. Я хочу прожить свою жизнь так, как хочу этого я. Не хочу быть просто красивой куклой, которую мой отец выгодно продаст.

— Ясно, — Даня многозначительно хмыкнул. — Видимо, между тобой и моим братом намного больше общего, чем кажется на первый взгляд.

— Я тот ещё орешек, это верно, — смеясь, я отстранилась от парня, взяла одиноко стоящий в углу стул и придвинула к синтезатору. — Может, сыграешь что-нибудь ещё?

Дэн хитро улыбнулся и кивнул согласно. Я успела заметить, что печаль из его взгляда никуда не делась, но я не знала, что могу сделать для него, что могу сказать. Я боялась переступить хрупкую грань нашей зыбкой дружбы. Я чувствовала, что нравлюсь ему, как девушка. Часто ловила на себе его томные взгляды, когда он думал, что я не вижу его. Дэн пытался коснуться, как бы невзначай, моей руки или талии. Я лишь мило улыбалась, но делала при этом глуповатый вид. Думала, он привыкнет ко мне и перестанет играть со мной в его игру, потому что поймет, почему я нахожусь здесь.

— Я готов играть для тебя хоть всю ночь напролёт, — мелкий бесёнок сверкнул озорным взглядом и туманно улыбнулся.

— Пожалей соседские уши, — рассмеялась я.

— Тогда, я сыграю тебе мелодию, которую мы сочинили с братом. Из последнего, что называется. Меня Найк растолкал среди ночи, представляешь. Он вернулся со смены, и ему не терпелось мне её наиграть. Правда, она не вписывается в наш репертуар, но всё же. Вот, послушай.

Комнату заполнили чарующие звуки лирической мелодии. Музыка то медленно струилась, то с чувством пылала. Я даже губу закусила от того вихря эмоций, что она зарождала в моей душе. Наверное, решила я,