— Я не знаю. Разие?

Девушка беспомощно смотрела на моего мужа, в страхе, что он сейчас пойдет и сдаст ее с потрохами.

— Объясни мне одну вещь, Радж. — Тихий спокойный голос Дария был полон угрозы и опасности. — Сколько раз ты подумал головой перед тем, как начать думать другим местом?

— Не вини его, — умоляющим голосом сказала Разие.

— О, Судьба! Она тебя еще и защищает.

Им бы по-хорошему выйти и поговорить. Но некуда. До тренировочного зала Дария они не дотерпят, подерутся.

— Здесь беременная, будьте спокойнее, — сказала я голосом, который я как надеялась был сильнее всех снежных лавин.

— Я люблю Разие, — тихо сказал Радж. — И я думал не только другим местом. Возможно, не совсем головой, больше сердцем.

Разие судорожно вздохнула при этих словах и слабо улыбнулась.

— Я тоже думала сердцем, — прошептала она еле слышно.

Глаза Дария сузились, кулаки сжались.

— Если ты ее любишь, то как ты посмел поступить так, что ее жизни может угрожать опасность и жизни ребенка?! Ритуал все покажет, если это не ребенок Солена!

— Он точно не Солена, — покачала головой Разие.

— Значит я заберу ее, — прорычал Радж.

— Куда? В Тигриный Дом? Ты оттуда сбежать все время пытаешься. Это сейчас ты ушел от них, как делал много раз. Посылал отца и приезжал к нам на месяц, на полгода. Ты навечно будешь привязан к Дому, который ненавидишь всей душой. Тем более… еще неизвестно, что будет.

— В каком смысле?

— Солен попытается сделать последнюю попытку примирения, объявит Кори наследником. Но чует мое сердце, не поможет.

Радж опустил голову, его глаза бегали из стороны в сторону, словно он пытался просчитать все.

— Если он каким-то чудом сохранит власть… представляешь, какой будет конфликт… Человек из Тигриного Дома вступил в связь с его наложницей, и она родила не от царя.

— Прекрати! — повысила голос я.

— А? — моргнул Дарий.

— Все, что ты говоришь, безусловно, правда. Но хватит так выражаться в присутствии беременной девушки! Еще одно слово, и я…

Раздался хриплый смех Раджа, Разие со страхом смотрела то на меня, то на Дария. Тот тяжело вздохнул.

— Разие, — обратился он к девушке. — Я не хотел тебя обидеть, я лишь хочу потрясти за шкирку этого придурка!

— Этим делом не поможешь! — рявкнула я. — Давайте расходиться уже. Придумаем ближе к вечеру что-нибудь. Вас Солен тоже позовет на вечер. И не пяльтесь друг на друга, пожалуйста на вечере.

Радж поднес руку Разие к губам и аккуратно поцеловал. Дарий вытащил его из комнаты, чтоб не было ситуации, что наложница царя осталась в комнате наедине с мужчиной. Радж дернул нервно плечом.

— Эстер, не суди меня. Я не брошу ее, обещаю.

— Главное, чтоб тебя не бросили в клетку к тиграм, — прорычал Дарий.

— Я что-нибудь придумаю. Я вытащу ее.

Дарий взял меня за руку и увел в свою комнату. Когда дверь закрылась, я тихо спросила:

— Сильно злишься?

— На что?

— Я почти накричала на тебя при посторонних.

— А, ты об этом? — Дарий улыбнулся одним уголком губ. — Вовсе нет. Ты такая какая есть. Дикая и упрямая.

Он прильнул к моим губам, прижимая меня к стене. Я резко выдохнула и открыла рот на встречу его языку. Он вытянул мои руки на верх, в мягком, но властном движении, а сам стал целовать шею, нежно покусывая при этом.

Я не сдержалась и издала стон. Дарий поднял меня за талию, прижимая плотнее к стене, а я обвила ногами его. Моя рука вцепилась в его волосы, слегка натягивая. Он заурчал, придвинулся плотнее ко мне.

Мой муж. Мой мужчина!

Я дернула его за рубашку и слегка прикусила зубами шею, Дарий откинул голову и улыбнулся. А затем залез руками мне под юбку, дернул нижние укороченные брюки, служившие здесь нижний бельем. Сорвал с меня ткань, и его ладонь обжигающе коснулась меня. Я всхлипнула и постаралась прижаться плотнее.

— Моя Эстер, — прохрипел он мне в ухо.

— Только твоя.

Я развязала ему штаны, которые он тут же откинул. Дарий вопросительно посмотрел в сторону кровати, пока я сидела на нем, обхватив его торс бедрами.

— Здесь, — выдохнула я.

И он прижал меня к стене. И какими бы резкими или быстрыми не были иной раз его движения… его губы даже при все сжигающей страсти оставались полны нежности и трепета, а в руках чувствовалось почтение и уважение. Он любил меня, берег, защищал и делал меня счастливой. Иногда дрожал, когда прикасался ко мне, словно не верил, что я рядом. Принимал меня любой. И яростной, и нежной, резкой и ласковой. Я была полностью его, оставаясь при этом собой.

После дикого порыва страсти он отнес меня на кровать, где положил меня на себя и стал нежно гладить меня по спине, успокаивая, целуя в висок и расслабленно улыбаясь.

— Я хочу уехать отсюда подальше, — вырвалось из меня, но я тут же спешно добавила. — Я знаю, что попозже. Все в порядке.

— Нет, не в порядке. — Дарий прижал меня к себе крепче. — Что я за муж, если не могу сделать тебя счастливой?

— Я уже счастлива от того, что рядом с тобой.

Он покачал головой.

— Если бы моя дочь была на твоем месте… я бы сам себе голову открутил.

— За что?

— За то, что он не может дать полную безопасность.

— Я все понимаю, если даже мы оставим все на произвол Судьбы… и бросим дорогих нам людей… Неизвестно, как поведет себя Тигриный Дом, — прошептала я. — И нельзя бросать их. Я никогда не прощу себе, что оставила Кори. Я… оставила свою двоюродную младшую сестру. И каждый день ее вспоминаю. Но она хотя бы в безопасности.

Вечером я надела тунику с брюками, не желая наряжаться в открытые платья. По коже пробежали мурашки. Я повязала кинжал, подаренный Дарием.

«Будь осторожна, Эстер» — раздался голос Лалону.

«Ты что-то чувствуешь?»

«Земля дрожит от паники»

Я покачала головой, не понимая, к чему быть готовой сегодня. Дарий выпустил пар в тренировочном зале, его посещал Радж. Периодически я слышала их выкрики, и надеялась, что они не поубивают друг друга. Но нет. Вышли они вполне себе мирные. Всегда поражала эта способность мужчин решать конфликты в потасовке.

— Готова? — спросил Дарий, вернувшись из купальни.

— Нет, — честно ответила я.

— Я зашел к Кори.

— Оу.

— Я сказал, что вечером будет важная информация. Он… сказал, что давно ждет этот вечер, хоть и боится того, что будет после.

— Так он знал?

— Нет, и не знает. Но он… всю жизнь видел этот вечер.