– Может, позволите мне закончить?

– Не позволю, – ответила Валя и обратилась к залу без микрофона: – Здравствуйте! Организаторша моей встречи не прочитала афишу и решила, что это встреча с ней.

Публика захихикала, а Кунакова пошла деревянной походкой со сцены. Щёки её пылали, а Валя подумала, что никогда не позволила бы себе такого раньше.

– Я впервые в вашем городе, хотя тоже выросла в провинции. Потом влюбилась в Москву по уши, но в маленьких городах чувствую себя уютней и защищённей, – начала она. – Обещаю честно отвечать на ваши вопросы и записки и прошу не обижаться, если наши мнения не совпадут!

Вопросы задавали те же, что и везде, под копирку. Но потом пожилой мужчина выкрикнул:

– Вы деньги народные коробками из-под ксерокса таскаете, а потом ездите в регионы врать про демократию!

И Валя вцепилась в тему как бульдог. А когда через два часа Петушкова вышла на сцену и попросила заканчивать, Валя почувствовала, что по спине течёт струйка пота. Потом ей ещё минут двадцать аплодировали и кидали на сцену букеты.

– Надо поговорить, – мрачно предложила Кунакова.

– Через полчаса в моём номере. Людмила, по чашке чая?

– Не могу, отвезу вас, и сразу в аэропорт, – развела руками Петушкова. – И простите, что лезу с советами, но людей вижу насквозь. Вы – с ног до головы королева, не надо вам работать с этой пьяницей и воровкой!

У Вали словно упала с глаз пелена, ведь для себя она маркировала Кунакову матерью больного ребёнка, списав на это её замызганность и финансовую нечистоплотность.

Потом Валя с Петушковой сгрузили в ванную номера новые букеты и тепло распрощались. Тут появились организаторша с «заместительницей». Кунакова смотрела на Валю ненавидяще, «заместительница» – испуганно.

Хозяйка гостиницы Люба, не уговорив зайти после пресс-конференции в ресторан, прислала в номер поднос пирожков «с пылу с жару». А чтоб не пачкать крышку дорогого стола, под поднос подстелили скатерть. Выглядело это, словно ждут гостей.

– Могу предложить выпить, – сказала Валя, чтоб подтвердить версию Людмилы о Кунаковой.

– Это уместно, – кивнула организаторша, бросилась к бару, принесла бутылку мартеля, три стакана и разлила. – В жизни не пила такой дорогой коньяк!

И опрокинула в себя полстакана мартеля. Валя не разбиралась в коньяках, но вспомнила Аду. Та пила легко и весело, а Кунакова жадно и торопливо. «Заместительница» тоже опорожнила полстакана. Валя пригубила, коньяк показался ей слишком крепким.

– Завтра у вас только экскурсия по городу, – почти пропела Кунакова, мартель растопил её мрачность. – Он встретит вас искренне и распахнуто!

– Почему все мероприятия сегодня?

– Ночным уезжаю, ребёнок в Москве один, – ответила та, разливая по новой.

И Валя испугалась, что Кунакова заснёт после этого прямо за столом.

– Номер зыканный! – вздохнула «заместительница», было видно, что и её повело от выпитого. – Первый раз такой вижу!

– В каком смысле один в Москве? – не поняла Валя.

– В квартире заперт, оставить не с кем. Я ж в Москве без никого. Еды оставила и заперла, чтоб мальчишки не шлялись.

– Как можно запереть ребёнка в квартире? – возмутилась Валя.

– В этом нет ничего экзистенциального, просто жизнь, – снова заговорила организаторша сценическим голосом Дуньки-дурочки. – Билеты совсем не продались. То есть продались, но клуб бизнес-леди забрал деньги за них! Хорошо, что в вас есть полёт, вас не задавил асфальтовый каток рационализма…

Это было чересчур, и Валя как можно спокойней ответила:

– Ирина, вы прикарманили деньги за мою гостиницу, питание и передвижение по городу. Мне жаль вашего ребёнка, но если я немедленно не получу гонорар по договору, то буду действовать в вашей логике!

– Но… афиши вовремя не развесили… – трезвея, соврала Кунакова. – Подадите на меня в суд?

– Нет, позвоню бизнес-леди, спрошу, зачем забрали мой гонорар. И они пришлют к вам специально обученных людей!

– Сдадите мать-одиночку бандитам? – вскочила Кунакова.

– Угадали, – кивнула Валя.

Ей снова показалось, что снимается в кино, потому что в своей жизни она никогда бы так не ответила. Тем более сполна получила при выбивании Горяевым денег из Ады.

– Ну вот! – испуганно уставилась «заместительница» на Валю. – Приплыли тапочки к дивану!

Валя демонстративно подняла трубку золочёного телефона и спросила по нему:

– Это Валентина Лебедева, как позвонить хозяйке гостиницы на сотовый?

– Не надо! Мы всё решим! – замахала руками Кунакова. – Деньги отдам!

– Извините, кажется, нашла её сотовый, – соврала Валя в телефон.

Организаторша суетливо достала из сумки мятые, залитые красным вином конверты с деньгами и выложила означенную договором сумму.

– Вот, – сказала она обречённо. – Пересчитайте! Жаль, что вы не расслышали мой одинокий женский голос…

– Обратный билет! – рявкнула на неё Валя.

Кунакова снова закопалась в сумке и вытащила помятый железнодорожный билет. Её «заместительница» сидела ни жива ни мертва.

В дверь постучали, и Кунакова зашептала:

– Скажите им, что всё отдала, до копеечки!

Вошла горничная, извинилась:

– В гостинице нет столько ваз, сколько у вас букетов. Послать за вазами в другую гостиницу?

– Не надо, в ванне не повянут, – отказалась Валя. – У меня в спальне вторая ванная.

– Не х… себе, – выдохнула «заместительница».

После ухода горничной повисла пауза.

– Мы не нашли общего языка, потому что ваша жизнь в другой страте, – заявила Кунакова. – Вам плевать на чаянья простых людей.

– Обворовывающих меня простых людей?! – Валя готова была стереть её в порошок.

– Позволите угоститься выпечкой? – неожиданно спросила Кунакова.

– Забирайте всё, что хотите, только уходите!

Кунакова достала из сумки мятый целлофановый пакет и стала укладывать в него пирожки. Когда пакет наполнился, укладывала их в сумку на бумаги и вещи. На подносе остался один пирожок, как говорят хозяйки о недоеденном, «стыдливый кусочек».

Кунакова вытерла руки салфеткой и без стеснения спросила:

– Бутылка же вам не нужна? Вы ж трезвенница, а там ещё много!

«И эти “продавщицы воздуха времени”, крысятины с пирожками и недопитой бутылкой, будут первыми тявкать на коробку из-под ксерокса», – подумала Валя.

При том что вся их жизнь состоит из маленьких коробочек из-под ксерокса, вытащенных под прикрытием больного ребёнка, о котором Кунакова сообщила: «Какой-то отец у него есть, но я на этом не сосредотачивалась…»

На следующий день проснулась чуть не к обеду, усталой, разбитой, слегка простуженной из-за кондиционера, который не сумела отрегулировать.

Поезд отходил в семь вечера, так что собрала волосы, спряталась в панаму, тёмные очки на нос, и двинулась по центральной улице города. На небе висели мрачные тучи, а зонта не было.

Выйдя на шикарный берег Волги, попала под ураганный ветер и холодный ливень. Волга от этого стала ещё красивей, а Валя вымокла до нитки. В туфлях захлюпало, зазнобило, вторые туфли она не положила,