Молодые девочки пыжились перед старыми газетными волками, те в ответ давали понять, что не воспринимают их как конкурентов. И вопросы звучали в шахматном порядке:

– Как прокомментируете, что Зюганов победил в первом туре, за ним следовал Лебедь и только на третьем месте Ельцин? Отец вашей дочери Лошадин, Лебедев или Горяев? Почему Геннадий Андреевич после первого же тура не вывел людей на площадь? Правда, что ваша последняя передача была пропагандой порнографии? Правда, что ваши родители из нашего города, папа – военный, мама – учительница? Вы действительно сделали за границей шесть пластических операций?

Валя отвечала мягко и терпеливо, но щёки горели. Она точно знала, что делает правое дело, и пыталась донести до них серьёзность ситуации.

Вспомнила слова Горяева, что никто потом не скажет спасибо и все неудачники, ковыряющие сейчас в носу, вместо того чтобы встать и пахать, будут оценивать историю страны не как граждане, а как ресторанные критики.

– Пресс-конференция закончена, Валентина должна отдохнуть перед вечерним выступлением, – объявила Петушкова ровно через час.

Валя была благодарна ей, но решила поквитаться с журналистами:

– Теперь рассчитываю на вашу откровенность на тему коробки от ксерокса. Поднимите руки, кто из вас не получал зарплату в конверте и не писал заказных материалов?

Половина журналистов подняла руки, а другая захохотала и закричала:

– Уж вы-то, Николай Петрович, не писали джинсы? Ты, Настя, у нас денег в конверте не получала? А машина у тебя на белую зарплату куплена? А у вас в газете вообще всё проплачено! Вы, как главный редактор, деньги от рекламы не получаете? Вы их выбрасываете?

Люди жили и работали вместе, и базар получился шутливый и беззлобный. Вале вручили очередной букет роз, а вдогонку вышла пожилая женщина с седой косой, подававшая чай, и протянула двухлитровую банку:

– Не слушайте вы их, злые, как собаки голодные! Друг на друге ещё не так вытаптываются! Примите от меня варенья земляничного – ягодку к ягодке собирала.

Это было трогательно до слёз.

– Я бы такого хамства не выдержала, – посочувствовала Петушкова в машине.

– Хочу перед выступлением пару часов побыть одна.

– А мы с Любой рассчитывали с вами пообедать!

– Нереально, – ответила Валя и подумала, что говорить это слово должна администраторша, ей за это платят деньги, а Вале говорить это после шикарного номера и помощи Петушковой неудобно. – Лучше завтра.

– Вечером лечу на переговоры. Сижу с вами рядом, потом всю жизнь буду вспоминать да хвастаться.

Валя заставила себя в ответ промолчать.

В фойе гостиницы ждала организаторша с невообразимой прической. Всё это время она провела у парикмахера, сила воображения которого никак не сдерживалась наличием вкуса. Рядом с Кунаковой сидела девушка восточного типа.

– Заеду в полседьмого, – шепнула Петушкова, всучила букеты и исчезла.

– Готовитесь к нашему вечеру? – кокетливо спросила организаторша. – Там проблемы, в них много иррационального… Половина билетов не продана, придётся пускать людей так.

– Мой гонорар не связан с билетами, – напомнила Валя.

– Что вам наговорили эти проходимки? – рассердилась Кунакова. – Я руковожу общественным объединением «Парнас»! Меня знает весь город! А это моя заместительница Тина!

– Если вы с полседьмого не будете в зале и не проверите микрофоны, обещаю проблемы! – снова отчеканила Валя с интонацией Лютиной и пошла к лифту.

Всё раздражало, розы кололи пальцы сквозь упаковку, и очень хотелось нахлестать ими мерзавку по физиономии. В номере, естественно, не было вазы, пришлось бросить букеты в ванну и тупо сесть к телевизору.

Хотелось побыть одной, но горничная врывалась четырежды, предлагая чай, кофе, еду из ресторана и массажиста. И ни разу не предложила вазы, хотя с букетами Валя шла мимо неё.

Через час сидения перед телевизором Валя поняла, что по всем каналам одно и то же. Вся страна залезла головой в коробку из-под ксерокса. Выключила телевизор, позвонила домой, услышала Вику.

– Как ты? Питаешься правильно?

– С бабкой неправильно не попитаешься. Чуть что, стучит Максику.

Набрала сотовый Дениса, услышала его голос, по телу разлилось тепло и покой.

– За что в провинции так москвичей не любят? – спросила Валя.

– За сытость и снобизм.

– Но я же как они!

– Тем и противней. Помнишь, как бабы ненавидели Раису Максимовну? Потому что такая же, как они, а муж любит и всем это показывает. Жене иностранного президента можно, а своей нельзя!

– А ты показывал, как жену любишь?

– Пока любил, показывал. Отец до сих пор за мамой ухаживает. Демонстративно, как подросток.

В Дом актера Петушкова провела Валю со служебного входа. В щёлочку в занавесе было видно, что народ стоял в проходах, а молодёжь расселась на полу у сцены.

Духота стояла невозможная. Валя спросила про кондиционер и получила в ответ недоумевающий взгляд. Организаторша носилась и хлопотала, как встрёпанная птица, в артистической ждали две телегруппы.

– Мы взяли интервью у вашей продюсерши Кунаковой, хотим взять у вас, – почтительно обратилась журналистка из первой телегруппы.

– Кунакова – технический сотрудник, – ответила Валя.

– Она сказала, что без её интервью ваше выйти не может.

– А мы из-за этой мошенницы мэра бортанули! – прыснула Петушкова.

Валя отбарабанила перед камерами нужные слова и махнула рукой, что можно начинать.

– Сначала представлю вас, – предупредила Кунакова. – Таков мой формат.

Она вышла к микрофону мелкими суетливыми шажками, вскинула голову и начала:

– Дорогие друзья! Я, поэтесса Ирина Кунакова, открываю очередной вечер агентства «Парнас» из цикла «Встречи со звёздами». Когда звезда появляется на небосклоне – мы радуемся, когда она светит – купаемся в её лучах, когда падает – загадываем желания… Я прочитаю свои стихи о тяжёлой неглянцевой жизни. О том, что всегда жило во мне, а потом вышло наружу.

И, завывая, раскачиваясь всем телом, начала читать длиннющий стих. Валя когда-то была изумлена, впервые увидев по телевизору Беллу Ахмадулину, и спросила у Юлии Измайловны:

– Разве можно читать стихи таким голосом?

– Конечно, это воплощенная пошлость, но у поэтессы такой образ себя. Если человек не может принять и предложить миру самого себя, он предлагает маску, которая кажется ему привлекательней, чем он.

– Так стыдно смотреть.

– В мире не так много людей с хорошим вкусом. Только пять процентов человечества потребляет культуру, а остальные потребляют масс-культуру.

– А ещё такая Рената Литвинова. Тоже говорит, как хорёк в мультфильме.

– Не знаю, кто это. Но, видимо, те же проблемы.

– У нас в городке была Дунька-дурочка. Больная на голову. Мелочь у магазина просила таким голосом, а остальное время говорила нормально.

Теперь, когда организаторша подвывала ахмадулинско-литвиновско-дунькодурочкиным голосом, стоящую в кулисах Валю чуть не стошнило.

– Идите на сцену, не то народ разбежится! – шепнула Петушкова, когда организаторша приступила ко второму стиху.

Валя вышла