сменилось гневом, когда Максим, чтобы вывести господина Гарана из заблуждения, вынужден был открыть, что письма с инициалами А. М. приходили от Сюзанны Монбардо и что бедная девушка тайком переписывалась с братом. Так как полицейский настаивал, Максиму пришлось поведать ему печальную историю Сюзанны Монбардо. Вряд ли кто-то был ему за это благодарен, а доктор Монбардо, воспользовавшись случаем, не преминул попрекнуть (хотя сам ее и прогнал!) греховодницу тем, что она не выразила родителям по поводу исчезновений ни малейшего сочувствия.

Затем все вернулись к обсуждению вероятного похищения. Кто мог извлечь выгоду из этого? Здесь господин Гаран высказал предположение, что мадемуазель Летелье могла быть похищена одним из многочисленных воздыхателей, отвергнутых отцом. Ответственный за безопасность проживавших в Париже иностранцев, он тоже присутствовал на торжественном открытии телескопа Хаткинса. Ничто не ускользнуло от его внимания ни во время праздника, ни после него, вследствие чего ему и поручили это дело, когда герцог д’Аньес явился в префектуру от лица господина Летелье.

Последний заявил, что формально сватались к нему лишь трое и, следовательно, лишь эти трое и получили отказ: лейтенант дон Пабло де Лас-Альмерас, испанский военный атташе; мистер Эванс, адвокат из Чикаго, наконец – он извинился за упоминание подобного шутовства, – турок Абдул-Каддур-паша.

Господин Гаран знал всех троих. И во всех трех случаях, по его словам, это был путь в никуда. Испанец только что обручился, американец вернулся в Америку за неделю до исчезновения, а турок отплыл из Марселя в Турцию со своими двенадцатью женами утром того прискорбного дня, когда произошло похищение, и под личным надзором инспектора, что, собственно, и явилось причиной опоздания герцога д’Аньеса, вынужденного, перед тем как отправиться в Бюже, дожидаться прибытия в Париж экспресса «Лазурный берег».

Затем, когда было доказано, что Мария-Тереза Летелье не была похищена воздыхателем, такой же вывод был сделан и относительно ее кузины Фабианы. В ее похищении мог быть заинтересован разве что бывший ухажер, господин Рафлен, который, однако же, был не способен на подобное преступление в силу того, что вот уже полгода как не покидал своего дома в Артемаре из-за сложного перелома ноги.

Оставался Анри Монбардо. Не был ли он основной целью похитителей?

Внезапно мсье Монбардо явилась идея, и он, ко всеобщему изумлению, заявил, что если кто и мог похитить его сына, то только мистер Хаткинс, «да, Хаткинс, филантроп, Хаткинс, даритель телескопа, Хаткинс, миллиардер!». Анри Монбардо, продолжая свои бактериологические исследования, недавно выделил, развил, ослабил действие bacillus sclerosans, благодаря чему излечение атеросклероза представлялось делом решенным. Хаткинс предложил ему за открытие пять миллионов, но получил высокомерный отказ… Хотя господин Гаран уверял, что миллиардер отправился, с заездом в Нью-Йорк, в кругосветное путешествие за несколько дней до похищения; хотя респектабельность господина Хаткинса не вызывала сомнений у большинства присутствующих, доктор Монбардо никак не хотел отступать. И Тибюрс поддержал его в этой парадоксальной вере, предположив, что мистер Хаткинс покинул Францию лишь для того, чтобы обеспечить себе алиби, доверив дело целой шайке сообщников!

Так вновь возникла гипотеза о банде разбойников, способных навести на людей ужас и истребовать выкуп. Но в этот момент совещания произошла ожесточенная перепалка между Максимом и Робером с одной стороны, и мсье Гараном – с другой: сыщик, резко сменив тему разговора, обвинил молодых людей в том, что они запутали следы на Коломбье, на это, по его мнению, указывал тот факт, что, прежде чем пригласить на вершину горы кого следовало, они какое-то время оставались там одни.

Господин Летелье утихомирил сына и секретаря, после чего, форсируя события, спросил:

– Ну и что мы решим, мсье Гаран?..

– О, что до меня, – ответил тот, – то мне нечего больше сказать.

– Ладно. А вам, Робер?

– Я не могу ничего сказать, господин Летелье. По крайней мере пока.

Заметив, что инспектор украдкой улыбнулся, господин Летелье живо поинтересовался:

– А вам, мсье Тибюрс?

– Хаткинс! Хаткинс!

– Браво! – воскликнул господин Монбардо, вызвав бурю негодования.

– А что? – возразил Тибюрс. – Прежде всего поищем простые, возможные, естественные объяснения. Не будем отходить от естественного!

И, цитируя одного из своих любимых авторов, он продолжал:

– Я давно уже придерживаюсь того принципа, что если вы исключите невозможное, то, что останется и будет правдой, сколь невероятным оно ни казалось бы. На мой взгляд, «то, что остается», – это две гипотезы: «разбойники» и «Хаткинс». Вторая, будучи менее сложной, должна быть верной.

– Невозможное… – пробормотал Робер. – Кто может наверняка знать, что невозможно, а что естественно?..

– Что до меня, – сказала госпожа Аркедув, – то я, пожалуй, соглашусь с господином Робером. Чувствую, что в его словах есть глубокий смысл.

– А я, я просто хочу, чтобы мне вернули дочь! – простонала, явно уже выбившись из сил, госпожа Летелье.

– Ну так что будем делать? – нетерпеливо спросил господин Монбардо.

Тибюрс, изучая расписание судов, заявил:

– Я отправляюсь вслед за Хаткинсом! Ближайший пароход отходит завтра вечером. Утром я вас оставлю.

– Робер, Максим, что будете делать вы? – спросил господин Летелье.

– Думать, – промолвил Робер.

– Ждать, – сказал Максим. – Ждать требований разбойников.

– А вы, мсье?

Герцог д’Аньес ответил:

– А я вместе с моим инженером займусь конструированием аэропланов – столь быстрых и прочных, сколь это возможно… парусных судов, пригодных для охоты на воздушных пиратов.

– Ах! – воскликнул Максим. – Ты мыслишь так же, как и я!

– А что, займитесь, мсье, – поддержал его Робер. – Это может оказаться делом не таким уж и бесполезным.

– Хаткинс, говорю же вам! – повторял Тибюрс.

– Да вы рехнулись, не иначе! – грубо одернула его госпожа Аркедув.

Тем временем господин Гаран подошел к мсье Летелье:

– Прошу вас: забудьте то, что я здесь сказал… Быть искренним – мой долг.

– Я на вас не сержусь, – ответил господин Летелье. – Вы высказали свое мнение со всей откровенностью, да и, в конце концов, должен признать, у вас достаточно оснований думать именно так. Скажу вам только вот что: мой сын и мой секретарь – вне подозрений. Вы просто этого не знали.

Отчет господина Летелье об этом вечере завершается так:

«По окончании собрания я увидел, как господин д’Аньес подошел к Роберу. Молодые люди обменялись несколькими словами и разошлись, крепко пожав друг другу руки. Те, кто был в курсе ситуации, поняли, что герцог дал своему скромному сопернику понять, сколь абсурдными, на его взгляд, являются намеки инспектора. Затем, должно быть, они договорились сделать все возможное для возвращения Марии-Терезы, один – с помощью своих знаний, другой – с помощью своего богатства, но оба – не беспокоясь о будущем».

Глава 11

Урок шерлокизма

Господин Гаран, чья спальня соседствовала с комнатой Тибюрса, рано утром был разбужен доносившимся из