транспортировать их затем куда-либо вместе с экипажем, без которого такой сложный трюк проделать было бы просто невозможно. Тогда как дирижабль…

– Похищены? Похищены? – бормотал себе под нос господин Летелье. – Но с какой целью? Если бы их похитили, мы бы уже получили новости, угрозы, предложения… Да мало ли что еще?..

– Это невозможно! – добавил господин Монбардо, поднимая глаза к небу.

– Это может быть только дирижабль, – заявил Тибюрс.

Но господин Монбардо указал на паривших над их головами орлов.

– Полноте, – промолвил он странным тоном, – с таким же успехом можно утверждать, что наших детей унесли эти огромные птицы!

Тибюрс весело гоготнул.

– Не смейтесь, – сказал Робер. – Сколь фантастичной ни кажется эта мысль, мне она тоже приходила в голову. Конечно, эта гипотеза неверна априори. Но она бы объяснила почти все. Так как дирижабль, мсье д’Аньес, видно еще издали, такая громадина не может не броситься в глаза. И если бы похитители приблизились на летательном аппарате, наши друзья пытались бы защититься и их следы на снегу указывали бы на отступление, чего мы не видим.

– Это правда, – согласился герцог.

– И напротив, орлы, они всегда парят над вершиной Коломбье! На них просто не обращаешь внимания!.. И могу поспорить, вы не сумеете определить на глаз размеры птицы, находящейся в небе, так как невозможно оценить, на какой она сейчас высоте. Нужно знать один из этих факторов, чтобы вывести из него другой, и если…

– Совершенно верно, мсье.

– …и если бы невероятных размеров орлы парили над тремя экскурсантами на высоте, скажем, в тысячу метров, те вполне могли принять их за обычных орлов, находящихся на расстоянии нескольких ружейных выстрелов. Установив это, допустим, что одна из этих химерических хищных птиц устремляется на господина Анри Монбардо, застает его врасплох и уносит. Госпожа Фабиана Монбардо бросается на помощь мужу. Но тут на нее налетает второй орел и утаскивает прочь. Мадемуазель Мария-Тереза, конечно, спешит на выручку кузине, но, завидев третьего орла, пытается спастись бегством, пока не…

– Замолчите! – шепнул ему господин Летелье, указав на господина Монбардо, у которого от испуга округлились глаза.

– Я просто хотел, чтобы вам был понятен ход моих мыслей, господин Монбардо. Успокойтесь, доктор, и простите меня. Это абсурдная и фантастическая гипотеза. Я изложил ее лишь для того, чтобы придать нашим рассуждениям наглядную форму… Впрочем, это предположение имело бы право на жизнь, если бы не история с тростью. Чтобы сломать такую, нужно иметь клюв столь несокрушимый, что он должен быть как минимум из бронзы, а ни бронзовых клювов, ни грифов, способных утащить семьдесят килограмм человеческой плоти, не существует.

Господин Монбардо вытер лоб и произнес хриплым голосом:

– Птицы… нет. Но… люди… летающие?.. Посмотрите туда, вниз. Сейсель, Англефор… И подумайте об украденной статуе и…

– Ах! Дядюшка! – воскликнул Максим. – Бога ради, не примешивайте эту мистификацию к свалившемуся на нас горю!

Но Робер заставил его замолчать:

– Вот еще одно фантастическое предположение, и тем не менее я обдумал и его тоже, так как полагаю: ничто не приводит нас к правде столь верно, как рассмотрение ложных гипотез. В науке иногда, как в грамматике, два отрицания равняются утверждению. Успокойтесь, доктор. Похитители людей, если мы имеем дело с похитителями, – это не воздушные сарваны… если мы имеем дело с сарванами. Воздушное похищение даже одного-единственного человека потребовало бы соучастия трех летающих преступников, обладающих силой (соразмерно их росту) самых могучих кондоров. То есть для совершения субботнего похищения нужны были бы девять сообщников. Однако же, если орлы, пусть и огромных размеров, могут остаться незамеченными по приведенным мною причинам, полет девяти орниантропов не заметить просто невозможно! Наши друзья разбежались бы при их приближении, но опять же: эти следы не свидетельствуют ни об отступлении, ни о бегстве перед нападением на господина Анри, который был атакован первым. Нет-нет, дирижабль, орлы, летающие люди – ничто из этого не может быть правдой.

Господин Монбардо сжал кулаки:

– Но тогда?.. Тогда что?.. Они же не улетучились!.. Не растворились в воздухе, как кусочки сахара в воде, полагаю!.. Не забрал же их, пораженных громом и молнией, дьявол!.. Не поднялись же они на небо, словно пророки, а?.. Тогда что? Что? Что?.. Это глупо, в конце-то концов!

Робер неопределенно пожал плечами:

– Нам здесь больше нечего делать.

– Простите! Снег будет продолжать таять, – возразил господин Летелье. – Зарисую-ка я все эти следы.

Услышав это, Тибюрс заявил, что он сделает кое-что получше: сфотографирует снег с верхушки креста. Но бесстрашный шерлокист переоценил свою ловкость. Он смог подняться лишь до средней поперечной балки, и заканчивать начатое за него пришлось Максиму, вспомнившему лазанье по мачтам и реям в военно-морской академии.

Пока тот сидел верхом на поперечинах огромного креста – казалось, предназначенного для распятия какого-нибудь титана, – инспектор попросил его посмотреть, нет ли на цинке или краске каких-либо отметин или царапин, которые могли бы появиться от соприкосновения с тросами.

– Ничего, – ответил Максим.

К несчастью, когда Тибюрс, вернувшись в Мирастель, захотел проявить эти драгоценные фотографии, он обнаружил, что забыл зарядить аппарат.

Глава 10

Совещание

В тот же вечер все участники поисковой экспедиции, собравшись в гостиной Мирастеля, держали совет.

Сломанная трость Анри Монбардо лежала на столе, в середине круга, тогда как госпожа д’Аркедув была снабжена планом следов, зафиксированных господином Летелье и нанесенных Максимом при помощи иглы на бумагу, чтобы его слепая бабушка пальцами могла нащупать каждый штрих этой удивительной и ужасной картины.

Господин Летелье написал подробный отчет об этом заседании (док. 197). Вот его краткое изложение:

Господин Гаран, не скрывая того, что определенное мнение у него уже практически сложилось, признал, однако, что дискуссия может оказаться полезной.

– Прежде чем задаться вопросом, – сказал он, – где исчезнувшие, кто их держит в плену и как их похитили, нужно узнать зачем.

Логика тем не менее подсказывала, что о «похищении» можно говорить, лишь исключив вероятность «добровольного исчезновения». Однако, последовательно рассмотрев жизненные обстоятельства всех троих пропавших, собравшиеся пришли к выводу, что ни у одного из них не было оснований по собственному желанию удаляться от мира или же позволять себя похитить. Но во время обсуждения, когда господин Монбардо заявил, что у его сына Анри не было ни малейших причин исчезать, господин Гаран спросил, знает ли он, что молодой человек получал в Артемаре оставленные там до востребования письма.

– Вчера вечером я провел небольшое расследование, – заявил он. – В то утро, когда все случилось, господин Анри Монбардо явился на почту и извлек из почтового ящика письмо с инициалами А. М.

Удивление господина Монбардо