Певец с удивлением посмотрел на колдунью, чувствуя, что дело в чём-то другом — эльфийка что-то задумала, видимо, решив поднять другу настроение. Что ж, если не удалось приободрить Митриэль, можно попробовать развлечься самим.

***

Аралкарион и Ранион встретились глазами. Оба воина-советника отвечали за безопасность гуляющих, следя, чтобы из ниоткуда не появилось чьё-нибудь войско. С восьмиконечными звёздами на алом фоне.

— Твоя дочь прекрасно выглядит сегодня, — натянуто улыбнулся бывший славный охотник, изуродованное лицо которого скрывалось за глухим шлемом.

— Благодарю, оторно, твоя тоже. — Бывший перводомовец спешно поклонился. — Потрясающее платье, удивительная причёска! Столько труда вложено! Жаль будет, если напрасно.

— Не надейся, — отрезал Аралкарион. — Моя Райвен больше интересует посланника, нежели твоя Нелладель. Петь умеют многие, а навык обращаться с оружием есть далеко не у всех. Женщина должна уметь постоять за себя и защитить не только детей, но и супруга, если тот ранен.

— Твоя правда, разумеется, — кивнул Ранион. — Твоё мнение я услышал. Сегодня станет известно, что думает сам Карнифинвэ.

— Почему ты так уверен? — напрягся прославленный охотник. — Уже много времени ничего не ясно, с чего вдруг ситуация должна измениться?

— Праздник — хороший повод, — мечтательно произнёс советник-перебежчик. — Придётся мне готовиться к свадьбе.

— Почему тебе?! — вспылил Аралкарион.

Глаза обоих воинов сверкнули. Решив не продолжать опасный разговор, Ранион снова поклонился и пошёл через площадь, делая вид, будто усиленно следит за порядком.

Аралкарион остался на месте. Размышления были не самыми приятными: да, Карнифинвэ, конечно, не Феанаро, хвала Эру, однако в нём та же кровь, принц уверенно стоит за Первый Дом, а значит, отдать за него дочь — это обречь деву на вечное метание между родáми, которые никогда не помирятся. С другой стороны, Нолофинвэ достаточно мудр и лоялен к своим приближённым, чтобы не допустить беды, значит, Райвен ничто не угрожает. Воля верховного нолдорана — закон. К тому же, дочери нравится потенциальный жених. Аралкарион подумал, что хочет успеха своей девочки хотя бы ради того, чтобы насолить перебежчику из Первого Дома.

***

Проходя сквозь толпу, Ранион незаметно обернулся на охотника.

«Нолдоран хочет выгоды, значит, Райвен подослали к Карнифинвэ лишь для создания иллюзии выбора. Она не соперница Нелладель ни внешне, ни умом. И ведь очевидно: если наследник Феанаро Куруфинвэ женится на дочери того, кто ушёл от тирана к его «полубрату», значит, поддерживает эту позицию, и сам готов поступить так же».

Уверенный в своей правоте, воин осмотрелся. Ничего подозрительного на площади не происходило, многие давно ушли к арене, где, скорее всего, уже развлекались конники. Взгляд на мгновение остановился на показавшихся знакомыми эльфах-музыкантах: мужчине, сидевшем, опустив голову, полностью погружённом в игру на деревянной лире, и женщине, которая пела вместе с ним. Казалось, менестрели совершенно не готовились к выступлению, но этот факт совсем не портил впечатление. Ранион слушал, но смотреть на музыкантов почему-то не мог — всё время что-то отвлекало внимание. Решив, что надо заниматься своим делом, воин пошёл дальше, невольно вслушиваясь в удаляющуюся песню:

«Верю я: ночь пройдёт,

Сгинет страх.

Верю я: день придёт,

Весь в лучах.

Он пропоёт мне

Новую песню о главном.

Он не пройдёт, нет,

Лучистый, зовущий и славный!

Мой белый день!

Сколько зим ночь была,

Сколько лет?

Будет жизнь, сгинет мгла,

Будет свет!

Он пропоёт мне

Новую песню о главном.

Он не пройдет, нет,

Лучистый, зовущий и славный!

Мой светлый день!

Я войду в радость дня, «блудный сын».

И скажу: «Вот и я, здравствуй, мир!»

Он пропоёт мне

Новую песню о главном.

Он не пройдёт, нет,

Лучистый, зовущий и славный —

Мой чудный мир!»

Примечание к части Песни: В. Пресняков "Я буду помнить" и Ж. Агузарова "Верю я"

О настоящем огне

— Я радуюсь, что вы откликнулись на приглашение, — проникновенным голосом, словно копируя манеру Вала Манвэ, произнёс Нолофинвэ, занимая место на трибуне рядом с Ангарато, — и печалюсь от понимания, что после расставания снова долго не увидимся. Скажи, родич, что мешает тебе общаться со мной чаще?

— Править королевством совместно с братом и женой оказалось не так просто, как я рассчитывал, — напряжённо сказал дортонионский владыка, улыбаясь сидевшей рядом супруге, которая делала вид, будто её совершенно не интересует разговор с верховным нолдораном.

— Я вижу, что возникла путаница с границами и торговыми договорённостями, — ещё печальнее вздохнул Нолофинвэ. — Формально, вы объявили себя Тэлери, во главе с королём Финдарато Инголдо, однако владыка Эльвэ считает вас Голодрим, не признавая своей роднёй. Таким образом, вы официально считаетесь из рода Нолдор, а значит, моими подданными. Как и все остальные Нолдор.

Эльдалотэ беззвучно рассмеялась, отвернувшись к сидевшему рядом сыну и его невесте. Арагарон начинал злиться, мать это прекрасно видела.

— Спокойнее, — тихо произнесла супруга Ангарато. — Не давай волю эмоциям.

— Хорошо, — прошипел юный лорд, встал со своего места и, ничего не говоря, пошёл прочь с трибуны.

Вирессэ растерялась, не зная, что делать, хотела последовать на женихом, однако Эльдалотэ вдруг нежно взяла её за руку.

— Нет, — тихо сказала леди, — не потакай капризам мужчины, иначе самой придётся становиться мужем.

Растерянная девушка напряжённо уставилась на арену, не понимая тонкостей происходящего, а просто делая вид, что наблюдает. Однако зрелище постепенно захватило внимание своей пугающей красотой. Лорд Айканаро и незнакомый эльф с красно-каштановыми волосами и золотыми звёздами на груди, верхом на дивно красивых лошадях, кружились в странном танце. У обоих всадников в одной руке был лёгкий меч, а в другой — факел, горящий искрящимся бело-голубым огнём.

Кони ступали плавно, скрещивая ноги, шагая то вперёд, то назад, изящно разворачиваясь и переходя на лёгкую рысь, а после — снова на шаг. Ощущение головокружительного танца завораживало, отвлекало от сверкающей стали и бело-голубого искрящегося пламени.

— Путаницу с границами мы сможем решить после праздника, — продолжал говорить верховный нолдоран, не обращая внимания на разносивших вино и закуски слуг.