на колесо обозрения, Эмброуз увидел машину «скорой помощи». Задние двери были распахнуты, мотор заведен, а мигалка на крыше включена. Ничего хорошего это не предвещало.

Конгрив нашел капитана Мариуччи и двух врачей в машине. Медики оказывали помощь тощему человеку, лежавшему на полу. Было похоже, что он дышит с большим трудом. Врач стоял над ним с кислородным баллоном. Черты вытянувшегося лица Джо исказились от боли. Он был белый, как мрамор, кожа покрылась мелкими бисеринками пота.

— Что произошло? — спросил Конгрив у Мариуччи. Капитан стоял на коленях, склонившись над лежащим на полу мужчиной, придерживая одной рукой голову. Эмброуз тоже опустился на колени.

— Дело плохо, Эмброуз. Он сломал себе хребет. Легкие заполняются жидкостью.

— Что произошло?

— Наверное, он упал, когда кабинка начала опускаться. Неудачно приземлился на край сидения. Или, может, стоял на ногах, когда кабинку подхватил резкий порыв ветра.

— Он может говорить? — спросил Эмброуз.

— С большим трудом. Ребята сказали, что он едва ли дотянет до больницы. Они как раз собираются вколоть ему морфин, так что если ты хочешь с ним поговорить, лучшего времени не придумаешь.

Конгрив кивнул и наклонился к уху старика.

— Джо? Как вы? Меня зовут Эмброуз Кончив. Я друг капитана Мариуччи.

— Мучи — это ведь он меня упек на нары, — с ухмылкой выдавил из себя Джо Бонанно. Голос у него был неровный и очень тихий.

— Джо, — мягко сказал Эмброуз. — Я хочу поговорить с вами о Париже. Вы меня понимаете?

— Без протокола?

— Без протокола.

Джо несколько раз тяжело вздохнул.

— Хорошо. Расскажите мне сначала про Бенни, — прошептал Джо. — Они и до него добрались?

— Нет, Джо, с Бенни все в порядке, — сказал Мариуччи. — Он тебя завтра навестит в больнице. Принесет тебе красивый букет.

— Хорошо, — прохрипел Джо. — Это хорошо. Значит, они его не достали? Ублюдки поганые.

— Джо, это очень важно, — сказал Эмброуз. — Возможно, вы спасете множество жизней и уж точно избавите всех нас от кучи неприятностей, если сможете мне помочь.

— Эй, слушай. Ты же говоришь с Джо Бонанно! Давай, выкладывай! Чего тянуть?

— Джо, тридцать пять лет назад вы были во Франции. В Париже. Что вы там делали?

— Разбирался с Союзом Корсики. Это тогдашняя французская мафия так называлась. Они пытались на нас наехать, вели себя не по понятиям. Мы… мы хотели прикончить кого-нибудь из их людей — на их территории…

— Где, Джо, — спросил Конгрив. — В каком районе Парижа это было?

— У могилы Наполеона. Да.

Конгрив посмотрел на Мариуччи, и мужчины кивнули друг другу.

— Вы там были?

— Да. Мы с Бенни, оба… но вы должны кое-что знать, мистер… э-э…

— Инспектор Конгрив.

— Конгрив? Какая смешная фамилия! Я не злодей, инспектор. Просто был солдатом. Мелкой сошкой. Я никогда никого не убивал.

— Я в этом не сомневаюсь.

— Но в ту ночь я должен был впервые убить человека. У ребят Бенни был контракт на этого парня.

— Кого вы должны были убить, Джо? — спросил Мариуччи. Он безостановочно строчил в своем блокноте.

— Парня по имени Бонапарт. По-моему, его звали Эмиль. Парня из Союза Корсики, который кому-то перешел дорожку. Какой-то Коммунистической бригаде, что ли, в общем, такой вот хрени. Мы потом узнали, что он работу не выполнил или что-то вроде того. Короче, какие-то внутренние разборки, но суть в том, что коммунисты хотели его закопать. Странность была вот в чем — его собственный с-сын… его сын в этом участвовал…

— Кто это был? Как звали его сына?

— Ну, какая-то важная французская шишка. Его еще все время в новостях показывают. Парень, который пытается угрохать нас с Бенни, вот кто. Люка Бонапарт. Крутой парень. Он-то знает, что тогда на самом деле произошло. И не хочет, чтобы мы с Бенни стали об этом рассказывать. Мы ему мешаем.

— Как ты узнал, что тебя кто-то собирается грохнуть, Джо? — спросил Мариуччи.

— Мне кое-кто позвонил. Мой приятель Винни. Сказал, что какой-то иностранец обо мне расспрашивал. Китаец. Японец. Я точно не знаю. А потом Лавон…

— Извините, капитан, — сказал один из врачей. — Мы должны дать этому человеку кислород. Ему правда нельзя столько разговаривать.

— Вы можете дать нам еще минутку? — попросил Мариуччи, серьезно взглянув на медика.

— Да, конечно, капитан, — сказал он. — Я понимаю.

— Джо, как ты держишься? Нормально? — спросил умирающего Конгрив.

— Да, конечно. Я никуда пока не собираюсь. Я еще ого-го. Я очень крепкий. Как я облапошил этого поганца там, на вышке, а! Этот засранец думал, что он может со мной шутки шутить. Он сдох?

— Да, он мертв. Мертвее не бывает, — сказал Мариуччи. — Ты уж мне поверь.

— Хорошо.

— Что случилось у могилы, Джо? — вмешался Эмброуз. — Расскажи мне о той ночи в Париже.

— Как я уже говорил, в этом деле был замешан сын этого парня. Кто бы ни сделал заказ, они явно хотели, чтобы в этом участвовал его сын. Ну, мы им подыграли.

— И что было дальше, Джо?

— Мы подвесили этого парня за какую-то балку, что ли. Прямо над этой чертовой могилой Наполеона. Бенни сказал мне это сделать. Ну, знаете, чтобы я доказал, что я не слюнтяй. Но… но потом…

— Что потом? Что там произошло, Джо? — сказал Эмброуз, вглядываясь старому мафиози в лицо.

— Что-то мне нехорошо, — прохрипел Джо, его веки задрожали. — Как будто у меня что-то не в порядке с…

— Ладно, капитан, по-моему, уже достаточно, — сказал врач «скорой помощи». — Нам нужно…

— Дайте мне секунду. Пожалуйста, — сказал Мариуч-чи, предупреждающе подняв руку с вытянутым указательным пальцем. — Это очень важно. Одну секунду.

— Джо, — продолжил Эмброуз. — Это ты убил Эмиля Бонапарта той ночью в Париже?

— Нет. Я его не убивал. Я не мог этого сделать, не мог. Бог тому свидетель. Да ведь мы же были в соборе, Господи. В доме Божьем. Я никого бы не смог убить в соборе. Я католик, инспектор. Я не смог бы убить человека.

— Кто убил Эмиля Бонапарта, Джо? — спросил Конгрив. — Скажи мне, пожалуйста. Это сделал Бенни?

Джо Бонанно закрыл глаза, и на одно ужасное мгновение Конгриву показалось, что они его потеряли.

— Парнишка, — прошептал Джо.

— Сын жертвы?

— Да.

— Давай, Джо, рассказывай дальше, — сказал Мариуч-чи. — Ты сможешь.

— Его убил парнишка, — прошептал Джо, с трудом шевеля пересохшими губами. — Понимаете, когда он увидел, как у меня дрожит рука, и понял, что я не смогу этого сделать, этот парнишка, Люка, выхватил у меня пистолет и выстрелил старику прямо в сердце. Я в жизни ничего такого не видел. Собственного отца!

— Люка Бонапарт убил своего отца, — сформулировал Мариуччи, глядя Джо Бонанно прямо в глаза, — в Париже,