пытались побить патриарха за то, что он «де наияснейшего царевича Расстригой называет». Из Кремля за патриархом последовали священники и многие представители клира, которые подняли крик в защиту святейшего Иова. На помощь ему кинулась и часть горожан, и обнаглевшая боярская челядь побоялась убить патриарха. Тогда кто-то из боярских слуг кинул клич: «Богат Иов патриарх, идём и разграбим имение его»! Часть толпы кинулась вместе боярской челядью грабить патриаршие палаты. Тем временем князья Голицын и Мосальский решили завершить дело без кровопролития и велели отвести Иова обратно в Успенский собор. Тем более им стало известно, что в Кремль скоро придет вооружённый отряд во главе с Петром Басмановым. Дело приобретало нежелательный для заговорщиков поворот. В соборе вооружённые слуги и холопы Голицыных и Мосальских в спешке и без надлежащих правил произвели низложение патриарха. С Иова сняли панагию, святительские ризы и облачили в простое монашеское платье. Басманов, с опозданием прибывший в Успенский собор, не стал вмешиваться в это беззаконие, так как время было упущено, да и начинать стычку с многочисленной боярской челядью, которая могла закончиться большой кровью, ему, казалось, не было смысла. Зачем де новому наследнику престола и его людям затевать свары со знатными боярскими родами в Москве?

Басманов устранился, и это обернулось большой бедой. Воевода должен был действовать более решительно и обуздать разнуздавшихся бояр и их челядь. Правда, как доверенный человек Расстриги, он с уважением испросил старца, куда бы тот хотел отправиться на покой. Низвергнутый патриарх выбрал Стариций Успенский монастырь, где он принимал постриг и был игуменом. Иова вывели из собора, посадили на простую телегу и под охраной отправили в Старицу.

Кто знает, произошло ли сие только по своеволию распоясавшейся московской знати? Не обошлось ли без некоего собственного согласия Иова? Немощный патриарх оставил престол. Но в том была и его вина, ведь предстоятель Русской Церкви не мог не знать о судьбе царевича Димитрия; ведь он лицезрел его живого после Углических событий. Другое дело, мог ли он предположить, что объявившийся Расстрига и является этим самым царевичем?

Петром Басмановым был допущен и ещё один, более страшный и непростительный просчёт. Он не вызнал, в каком положении находятся отрешённые от власти Феодор и Мария Годуновы, не предпринял ничего, чтобы сохранить их жизнь и здоровье: не выставил надёжных караулов возле их дома в Кремле, не приставил к ним врача и верную прислугу. Он пустил дело на самотёк. Этот просчёт через год – в мае 1606-го стоил Басманову жизни[79].

Сразу после смещения патриарха, как только Басманов оставил Кремль, на подворье Годуновых явился со стрельцами князь Василий Голицын. С ним был и князь Василий Мосальский. Именно на них, как на представителей древнейших боярско-княжеских родов Русской земли была возложена миссия убийства неродовитого, но талантливого юного правителя Московского государства. Стрельцы и слуги Голицыных вломились в покои кремлёвского дома Годуновых. Князь Голицын, не раздумывая, приказал убить царевича Феодора. При этом присутствовали и дьяки Молчанов и Шерефединов.

По словам бывшего в то время в Москве шведа Пера Эрлесунда (Петра Петрея), непосредственным исполнителем убийства был некий подьячий Иван Богданов, якобы тайно присланный для этого в Москву князьями Шуйскими. Крепкий и сильный юноша, Феодор оказал сопротивление убийцам, которые вчетвером едва справились с ним и накинули ему петлю на шею. За сына не могла не вступиться царица-мать – Мария Годунова. Её удушили вместе с сыном. Так незадолго до вступления Расстриги в Москву низложенный царевич и его мать были убиты в своём кремлёвском доме. Виднейшие представители боярско-княжеской элиты торопились свести счёты с Годуновыми. Торопились уже и потому, что царевич Феодор сам несколько раз собирался выехать навстречу законному наследнику престола. Однако русская знать сделала всё, чтоб эта встреча не состоялась. Убийцы пощадили только красавицу-царевну Ксению. Та упала без чувств, ибо убийство произошло на её глазах. Князь Василий Мосальский, узрев это, проявил милость, заступился за девушку и велел своим холопам отвезти её в свой дом на Москве.

Затем на крыльцо дома вышел князь Голицын и объявил, что «царица и царевич со страстей испиша зелья и порошка, царевна же едва оживе» Собравшиеся возле дома Годуновых москвичи, конечно же Голицыну не поверили. Кто-то поёжился от ужаса и закрыл рот, кто-то прошептал проклятие убийцам, кто-то ушёл домой без чувства сожаления о содеянном преступлении. Но в целом бурной реакции со стороны народа не последовало.

Уцелевшие Годуновы, а также их родственники Сабуровы и Вельяминовы были разосланы под стражей по отдалённым городам. Тут уж постарались Мстиславские, Шуйские и Голицыны. Исключение было сделано лишь для недавнего правителя Семёна Годунова. Его отправили в Переславль-Залесский с приставом князем Приимковым-Ростовским. Далеко везти боярина не решились. Пристав получил тайный приказ Думы умертвить Семёна в темнице. Вотчины, дома и прочее имущество Годуновых, Сабуровых и Вельяминовых было отобрано в казну.

* * *

Из Тулы Расстрига повёл свои войска в Серпухов. Во многом тенденциозная и написанная позже 1606 года известных событий на основе расспросов и рассказов «Московская хроника» Конрада Буссова, также искажает подлинность известных событий. Буссов писал, что, Расстрига, находившийся в Серпухове в начале лета 1605 года, якобы ставил ликвидацию Годуновых условием, при котором он соглашался прибыть в столицу. Причём это распоряжение не было секретным, а якобы было передано москвичам в открытом послании. Однако дальнейшее развитие и логика событий опровергают эту версию.

Дворовыми воеводами при Расстриге состояли князь И. В. Голицын и М. Г. Салтыков. Ближним в его думе был и окольничий князь Г. Б. Долгоруков, главными боярами в полках – князь И. Г. Куракин, князь Б. П. Татев, князь Б. М. Лыков и Ф. И. Шереметев. Из Серпухова навстречу Расстриге выехали князья Ф. И. Мстиславский и Д. И. Шуйский, а с ними: стольники, стряпчие, дьяки, дворяне и столичные купцы – гости. В Серпухове Расстрига устроил несколько пышных пиров для своих сторонников и московских гостей. Сам пил мало. Более расспрашивал, узнавал, беседовал. В промежутках между пирами вёл переговоры с боярами. А Отрепьев гулял на всю ивановскую вместе с казачьими атаманами и шляхтой.

Из Серпухова в Москву для подготовки встречи с законным царевичем выехал архиепископ Арсений и весь священнический клир, что был при войске. Остался только отец Мисаил.

* * *

Над Москвой плыло солнечное, тёплое утро. Воздух струился и поднимался к небесам от нагретой земли. От реки веяло живительной прохладой. Солнце играло тысячами золотых бликов на шлемах и маковках соборов и храмов. Голуби и