Шрифт:
Закладка:
Как бы вы описали фиолетовый? Может, виноградный сок. Какой на вкус черный цвет? Наверное, как лакрица. Я пытаюсь придумать цвет, который нельзя ассоциировать с чем-то приятным на вкус. Оранжевый – апельсины. Желтый – банан. Как бы вы описали, какой на вкус розовый цвет? Розовая… киска!
Так я и поступаю с песнями. Я строю символдрамы.
Иногда мне кажется, что трезвость – это такая тягомотина, но ты должен вспомнить, что когда принимаешь наркотики, то всего лишь вертишься в своей голове… ты жаждешь свою же газировку, понимаешь? А потом окунаешься в нее, но не знаешь, что это за вкус.
Глава 11
Заблудился по пути к середине
День в дороге – о, дааа! Тур Permanent Vacation длился как минимум семь месяцев… скорее год. Ты встаешь, уезжаешь из Бостона и отправляешься в сраный тур, детка. Это первый по-настоящему (ну, почти) трезвый тур, 1989–1990, и мы с Джо из Токсичных близнецов превратились в Детоксичных.
И все же этот тур был далеко не святым, приходилось выверять каждый свой шаг, когда нас манили соблазны – и уж поверьте, они манили. К чему осторожность? Потому что в туре были жены и девушки; ты трахаешься с кем-то, и даже если твоя жена сейчас не с тобой, будь уверен, какая-нибудь сучка с радостью позвонит твоей жене или девушке, чтобы сообщить новость.
– Ох уж этот Стивен! Он неисправим! Он что, никогда не повзрослеет?
– Дорогая, я не должна тебе это говорить, но… что же он делал за кулисами с этой маленькой потаскухой? Этот дурак пытался найти оправдание своей странной позе. «Она берет у меня интервью для школьной газеты». Ага, конечно.
Если ты на гастролях около года, то мечтаешь не столько о наркотиках, бухле и сексуальных цыпочках, сколько о том, чтобы плюхнуться в удобную постель после бесконечного дня. А если останавливаться в лучших отелях, то отнимайте от тура миллион долларов, потому что именно столько стоят все ночи на восьмерых парней в ебаных Four Seasons. Тур-менеджер торгуется, чтобы его пустили бесплатно, потому что он привез сюда Aerosmith. А-ха. О, да!
Мы перестали останавливаться в гостиницах сети Days Inn в 1977 году, потому что просыпались утром с больными спинами, мечтая о пуховых кроватях. Тогда наступила эпоха ну все! Кроме того, в соседних комнатах были ебучие фанаты, которые стучали в стену, бам-бам-бам-бам-бам. «Вы такие ОХУЕННЫЕ! Вы ТАКИЕ ОХУЕННЫЕ!!!» А у Four Seasons есть охрана, и кому какое дело, если это стоит миллион долларов.
Лучшие туры – те, в основе которых лежат хитовые синглы, как туры Pump и Permanent Vacation. В альбоме Pump были песни Love in an Elevator и Janie’s Got a Gun, а в Permanent Vacation – Angel и Rag Doll. Так что когда мы отправились в тур, я знал, что у нас есть четыре офигенных хита. Я знал это, о, как я это знал! Тур – это доска для серфинга, а волна – это ваша популярность, то, как вы играете, и если вы играете хорошо, то пролетите через туннель. Как волна на Гавайях высотой шесть метров, и ты катаешься на этой сучке столько, сколько можешь.
Ты уезжаешь из Бостона с тоской в сердце. «Пока! Ах, мы уезжаем! Плак!»
Мы вернулись в Бостон через четыре месяца, и тогда на концерт идет вся семья и выставляет список гостей: врачи, адвокаты, парикмахеры, тот мужик, который дал мне каноэ, школьные учителя, аптекари, поставщики, маникюрщицы, мастера по йоге.
Ты садишься на самолет, первый концерт в Далласе. Идешь в комнату, вешаешь одежду. Ты остаешься в Далласе, чтобы заниматься тем же, чем и всегда, так что представь, что ты находишься в середине колеса с большими спицами, которые ведут во все города, где тебе надо играть. Мы остались там на неделю в Four Seasons. Ты просыпаешься наутро где-то в девять, чем-то завтракаешь к десяти. В одиннадцать ты едешь в зал, принимаешь душ, возвращаешься в отель к двенадцати, заказываешь обед в номер. Где-то к часу – половине второго тебе звонят из лобби.
Твой ассистент говорит: «Знаешь, что? Я только что был внизу, снаружи толпа людей, так что я поговорил с менеджером, и он сказал, что мы можем подняться на второй этаж, спуститься по лестнице и выйти через черный ход, или можем выйти через парадный. В любом случае тебя будет ждать машина, что бы ты ни решил. Там сейчас около двенадцати человек». Я знаю, что если решу раздать автографы, поздороваться и быстро убежать, это займет около шести минут. Этого я и хочу. Чтобы раздать автографы двенадцати людям, понадобится шесть минут, двадцати людям – десять минут. Но охрана должна знать то, что знаю я. Что, если у кого-то пистолет? Джона Леннона застрелил фанат-психопат. А вдруг? Я же постоянно попадаю в переделки. У меня дома лежит пять бронежилетов.
Два часа, ты спускаешься в лобби. Едешь в аэропорт. В два тридцать садишься в самолет, арендованный специально для группы – это вам обойдется еще в два миллиона долларов к концу тура. Ты садишься в свой прекрасный самолет, занимаешь свое место – мое справа, в начале. Я кладу туда ручки и бумагу и калякаю свои инициалы на столе фломастером. Слева от меня – полутораметровая скамейка вдоль борта самолета. Напротив меня есть место, где будет сидеть моя спутница. Джо – слева от меня, а Джоуи, Брэд и Том – сзади. Там десять мест: нас пятеро плюс тур-менеджер, охрана, стюардесса, подружки и так далее. Все садимся, укладываем багаж, вылетаем в три и отправляемся на первый концерт. Тур-менеджер организовывает все так, чтобы мы летели час, иногда полтора, иногда два, но не часто. Чаще всего час и пятнадцать минут. Это работа тур-менеджера – организовать все вокруг выступлений. Ты летишь со скоростью четыреста миль в час. За полтора часа можно добраться, скажем, до Омахи.
Ты выходишь из самолета в четыре тридцать. У стойки регистрации ты спрашиваешь, есть ли здесь ванная комната. Ты надеешься, что у тур-менеджера хватило мозгов заранее позвонить и проверить это. Мы не сразу садимся по машинам и уезжаем – это занимает от пяти до десяти минут, мы здороваемся с копами, говорим о пушках, тур-менеджер пока говорит с организатором концерта. «У вас тут есть душ?» Нет. Ладно, теперь тебе придется найти другой способ принять душ перед концертом. Когда ты выезжаешь
