основанной на рабстве; практически они пытались установить союз с Западом, чтобы защитить «особую институцию», за которую держались чрезвычайно крепко, поскольку чувствовали, что Север их порицает. Ничто так не раздражает людей, как моральное осуждение, вынесенное людьми, которые сами далеко не безупречны. Имеют ли право те, кто использует детский труд, осуждать эксплуататоров труда темнокожих?

8. Американская система была не только попыткой экономической автономии, образование и литература тоже мало-помалу приобретали собственный американский характер. На границе было мало школ; многим детям, как и Эндрю Джексону, приходилось учиться самостоятельно; будущий президент Соединенных Штатов Эндрю Джонсон до женитьбы вообще не умел читать; этим объясняется некоторое презрение к старой культуре и стремление к интеллектуальной независимости. Война 1812 года возродила негативное отношение к Англии, в то время как Наполеоновские войны оборвали дружбу с Францией. Запад не был, как Виргиния или Новая Англия, духовным сыном старого континента. Юмор долины Миссисипи нарушал европейские табу. Америка осознавала свою интеллектуальную эмансипацию. «Я спрашиваю себя, — говорил Эверетт в 1826 году, — не было ли в этой стране за пятьдесят лет после принятия Декларации независимости сделано больше для распространения цивилизации, чем за пять веков длительного колониального порабощения?» Некоторые европейские визитеры, например Алексис де Токвиль, соглашались с этим суждением и приезжали в Америку в поисках примеров государственного управления. Другие возражали. «За тридцать или сорок лет своей независимости, — утверждал Сидней Смит, — американцы абсолютно ничего не сделали ни для науки, ни для искусства, ни для литературы… Существует ли такой уголок мира, где читают американские книги? Кто пойдет смотреть на американскую статую? Кто будет любоваться американской картиной или скульптурой?» Но Сидней Смит, как и все остроумные люди, был склонен принимать эпиграмму за доказательство. На самом деле в самых далеких «уголках мира» читали «Последнего из Могикан». Фенимор Купер брал за душу читателей всего земного шара, потому что и его книги, и его герои — Кожаный Чулок и Соколиный Глаз — были овеяны эпическим и романтическим духом. Сперва он робко, следуя английской традиции, сочинил небольшой роман «Осторожность», а потом осмелел, и его следующий роман «Шпион» можно назвать литературной декларацией независимости Америки. Вашингтон Ирвинг, еще один ньюйоркец, показал Европе иной тип американского писателя — утонченного, идеального стилиста, достойного продолжателя величайших английских сатириков. Место, которое Нью-Йорк, в то время одержимый мыслью о деньгах город, занимал в интеллектуальной жизни страны, уже само по себе свидетельствовало о рождении новой Америки. «Смятение старого Рипа ван Винкля (героя Ирвинга), вернувшегося в родную деревню после двадцатилетнего сна, — это потрясенный колониальный дух в присутствии нового порядка». Америка становилась американской.

Уильям Айкен Уокер. Большая плантация хлопка. 1881

Джон Гринлиф Уиттьер. Листовка о равноправии. 1837

Объявление о продаже рабов. Сент-Луис, август 1830

Портрет Джеймса Фенимора Купера. Гравюра Эдварда Скривена. 1834

Портрет Вашингтона Ирвинга. Литография С. Тёрнера по оригиналу Стюарта Ньютона. XIX век

XI. Заключение

1 Когда Дэниел Уэбстер в Фанел-холле произнес двойной панегирик Джону Адамсу и Джефферсону, он сказал: «Только те, кто готов оспаривать благость солнечных лучей, могут отрицать, что вместе с Америкой и в Америке начинается новая эпоха деятельности человека. Эта эпоха отмечена представительными и свободными правительствами, полной религиозной свободой, новым необоримым духом свободных дискуссий, а также распространением просвещения, равного которому мир не знал». Была ли подобная гордость законной? То, что к моменту избрания Джексона правительство Соединенных Штатов стало представителем всей нации, было правдой. До Джексона рычаги управления находились в руках небольшой группы аристократов — либеральных и благожелательных, но Запад не поощрял благожелательности, он требовал власти. Федералисты когда-то страшились приобретения Луизианы. Они не ошиблись, ибо это привело к гибели их партии и концу правления знати. Разумеется, Генри Клей хотел попытаться вновь возвести на престол аристократию и вернуть ей популярность с помощью благодеяний отечески настроенного правительства. Но после избрания Джексона Запад полностью отвернулся от Клея. С того дня долина Миссисипи превратилась в «долину демократии». На большей части Запада уже отменили избирательный ценз. Востоку оставалось лишь последовать этому примеру. Отныне в Вермонте, Мэне и Нью-Гэмпшире, чтобы иметь право голоса, достаточно было не фигурировать в списке неимущих; в большинстве других штатов — служить в ополчении. Запад стремительно увлекал всю страну к всеобщему избирательному праву.

2. Долгое время парламентские лидеры оставляли за собой право выбора президента. Представители каждой партии встречались на собрании и обсуждали за закрытыми дверями достоинства кандидатов. По мере того как все больше и больше граждан участвовало в выборах, вошло в обычай, что кандидата выбирает конвенция — партийный съезд, состоящий из активных и влиятельных посланников каждой общины. Поэтому типы кандидатов, выдвинутых до и после смены избирательного метода, так сильно отличаются между собой. Во времена собраний у таких членов кабинета, как Адамс или Мэдисон, был шанс стать президентом; во времена конвенций кандидат должен был быть популярным героем и мог сам без труда добиться признания сограждан или так или иначе его можно было предложить стране в качестве достойного кандидата. При определенных обстоятельствах он мог не оставаться нейтральным и примирять сторонников двух великих врагов. В любом случае избрание Джексона положило конец «парламентской фазе президентства» и открыло фазу плебисцита. Не считая Вашингтона, который является уникальным случаем, именно начиная с Джексона президент Соединенных Штатов представляет и воплощает всю нацию. Эта огромная власть президента, не предусмотренная Конституцией, имела одно преимущество: она создавала сильную исполнительную власть, способную действовать. Опасность состояла в том, что президентские выборы становились существенным фактом жизни страны и что в течение почти двух лет из четырех они будут оставаться общим и главным предметом беспокойства.

Вид Нью-Йорка. Гравюра Дж. Р. Хатчинсона по картине Дж. Беннета. 1829

Джордж Калеб Бингем. День выборов. 1840-е

3. Почему Запад оказывал такое огромное влияние на всю страну? Потому что у Запада было будущее, а две другие части страны это понимали и стремились вступить с ним в альянс. Между 1812 и 1821 годом в Союз были приняты шесть новых западных штатов, что принесло этому региону двенадцать новых сенаторов, и было очевидно, что их число будет расти. Начиная с 1828 года, в течение двадцати четырех лет с небольшими перерывами, по соглашению Юга и Запада у власти держалась Демократическо-республиканская партия. Затем этот союз распадется; рабство изолирует Юг; Запад, медленно индустриализируясь, сблизится с Востоком. Но пока существует Юго-Западный альянс, в нем будет доминировать политическая философия Запада — демократическая, аграрная