сейчас, скорее, на обоняние и слух, чем на глаза, привыкшие к созерцанию красот звёздного неба, а не ужасов стылого каменного склепа. Острые лучи фонарей своими резкими движениями, выдающими страх людей, скорее слепили, чем помогали видеть в темноте, и она старалась опережать людей хотя бы на корпус. Но раздражение, вызванное элементарным неумением молодняка грамотно применять осветительные приборы, чьё мельтешение давало быструю смену полосок света и непроницаемо чёрных, резких, угольных теней, только мешающих высматривать опасность, схлынуло под натиском знания: её отец успешно отбил приступ. И нарушаемую неловкими шагами тишину снова разрезал торжественный, резкий голос повелительницы воздуха:

— Да, он разделал их под орех!

Лис дышал так, будто не стоял на колене считанные минуты, а бежал уже час, не меньше: горячее, как у сказочного дракона, дыхание вырывалось изо рта клубами пара, заволакивая кабину почти невидимой в темноте дымкой, оседая мельчайшими капельками конденсата на стекле колиматорного прицела, тщетно цепляясь за раскалённый металл винтовки.

Он не мог поверить ни глазам, ни ушам — всё задуманное получилось, как по учебнику тактики. Просто классический расстрел из грамотно организованной засады со всеми вытекающими последствиями, основными из которых были груда мёртвых тел (кто ещё шевелился, тут же получил свинцовой добавки), закрывающая едва видимый огонёк чудом уцелевшей палочки с реактивами, и могильная тишина вместо торжествующего рёва уже поверивших в бесплатное угощение тварей.

Элан криво усмехнулся, сильно напуганный, ещё не до конца уверенный, что смерть удалось остановить в считанных метрах от своего хрупкого тела, но довольный и гордый от осознания большой победы маленького человека.

— Бесплатный обед, как же! — немного дрожащим голосом прорычал он темноте. — Бесплатно — значит, «бес платит»! А бес — это я и есть!

Всё так же разговаривая сам с собой, он вытащил ватные тампоны из ушей, не сводя, впрочем, парящего ствола АВТ с кучи тел, непроницаемо чёрной, словно нарисованной углём, из которой во все стороны торчали смертоносные хвосты и лапы, половинки «молотов» голов.

Вроде все, кто не успел удрать назад, к далёкому выходу, полегли под неистовым огнём, но, как знать, не притаился ли среди павших пришельцев раненый или даже уцелевший под ливнем свинца убийца? И кицунэ не спешил покидать удобную позицию. Следя одним глазом и навострёнными ушами за обманчивой пустотой накрытого смертоносным огнём туннеля, он, не торопясь, подбирал и рассовывал по подсумкам опорожнённые магазины, вынимая из них немногие оставшиеся патроны — когда из ствола вылетала вереница трассирующих пуль, он тут же перезаряжал АВТ, и часто хоть парочка патронов, но оставалась неиспользованной.

А сейчас каждый латунный цилиндрик бутылочной формы с заострённой головкой пули на счету: Иригойкойя был неприятно удивлён большому расходу боеприпасов. Пожалуй, опустевшие подсумки его напугали даже больше, чем вал живых тел, что едва удалось остановить и обратить в бегство — впереди многочасовое путешествие по подземелью и лесам, а у него…

Судорожные перемещения пустых и полных магазинов (первые на правую сторону, вторые под левую руку), привели к точной, но печальной цифре, подведшей черту под итогом скоротечного, но яростного боя. У него было двенадцать своих пластиковых магазинов, плюс четырьмя поделилась бойцовская рыбка, а осталось три полных, и ещё один полупустой, куда он набил россыпь из тринадцати патронов, трассеры и обычные вперемешку. Итого, остаток семьдесят три штуки, но на это был ещё не конец неприятных вычислений.

Гранаты также почти все израсходованы — осталась одна «лимонка», и одна телескопическая. Верный «Сычёв» тоже ничем особо порадовать не мог: одного молотоголового, уже явно смертельно раненого, удалось добить перед самым ковшом брошенной машины, выколотив целый магазин. Лис сильно испугался вида катящейся по каменному полу, жутко орущей твари, и, в отчаянной попытке остановить это клубок клыков, когтей и шипов вбил в него три короткие очереди из АПС. Короткие-то они, короткие, но и ёмкость магазина маленькая, всего двадцать патронов, так что, теперь остался только один.

Кицунэ снова подсчитал остатки, ещё раз в какой-то слепой надежде окинул взглядом устилающий пол туннеля ковёр гильз и протянул:

— Ёж противотанковый…

Он тихонько, словно боясь оживить мертвецов, выбрался из кабины, стараясь не шуметь на россыпи латунных цилиндров, и попятился задом. Лучик подствольного фонаря упёрся в машину, и такой прекрасный обзор из верхотуры кабины сменился нервным ожиданием броска чудовища из-за стальной баррикады. Элан с трудом поборол желание броситься сломя голову за ушедшими далеко в тёмный лабиринт друзьями — они живы и здоровы, это он чувствовал, но…

Ствол шахты пронзал гору насквозь, к тому же был трёхъярусным, и никто не мог поручиться, что впереди, в хитросплетении ходов и вертикальных колодцев их не подстерегает смертельная опасность. Лис это прекрасно понимал, и, подходя к каждому перекрёстку, невольно напрягался, не веря ни обонянию, хоть ветерок и дул ему навстречу, ни острому слуху. Дыхание становилось тяжёлым, тугим, словно сдерживаемое сжатой в душе пружиной, широкий луч фонаря разбивался о мокрый камень, стараясь выхватить из темноты и то, что осталось за спиной, и дорогу впереди, и коварный поворот. Пару раз он с трудом сумел перебороть непреодолимое желание закатить за угол гранату, так пугала его собственная тихая поступь. Казалось, что у темноты есть глаза, глаза голодного зверя, неотрывно следящего за каждым его осторожным шагом.

Стоянка его товарищей приближалась мучительно медленно: запах костра едва достигал чуткого носа, не видно было пятна света в бесконечной пустоте тёмной пасти, но торопиться было нельзя ни в коем случае. Снова бочком, почти касаясь рюкзаком стены туннеля, Лис делал осторожные шаги, приближаясь к очередным перекрёсткам. Фонарь на винтовке освещает боковой ход, заодно стараясь подарить хоть толику света дороге, что вела вперёд, а ещё один, закреплённый косо на голове, бил вбок, позволяя видеть, нет ли погони, не преследуют ли его по пятам твари, уцелевшие в побоище. Вдруг, они совершенно безразличны к гибели членов стаи, и, очнувшись от нокаута, с бездушием закоренелых убийц переступили через тела друзей, и снова призрачными тенями следуют за запахом добычи, держась поодаль, за границами пятнышка света?..

Вроде и не видно опасности, не тревожит тонкий слух шорох в почти абсолютной тишине покинутой в спешке шахты, но Лис сдерживает порывы живой души. Только не поддаться самоуспокоению, не рвануться сломя голову навстречу знакомому запаху варёной картошки и уже слышным (причудилось?) голосам.

Он не смотрел на часы и не знал, сколько времени пробирался, как вор по царской сокровищнице, по бесконечному туннелю, пугаясь своей единственной подруги — собственной тени, но когда до лагеря, что уже разбили его соратницы, осталась