В среде ученых чванливость и порождаемое ею подхалимство тоже нашли себе место. Они начали появляться еще в годы эвакуации. ‹…› Имелась целая система столовых, буфетов, распределителей – “только для академиков”. Доступ в них простым смертным запрещался. ‹…› Я услышал разговор двух шедших передо мной женщин, судя по одежде, жен академиков. Одна говорила другой:

– Подумай, раньше в распределитель пускали только академиков, теперь пустили и членов-корреспондентов; пожалуй, скоро пустят и просто профессоров! Какой ужас!

По возвращении из Казани в Москву в академических учреждениях, в соответствии с общим стремлением “назад к прошлому”, завели стариков швейцаров с декоративными бородами и дореволюционной подобострастностью. Швейцары быстро разбирались, кто в каком звании и какую степень вежливости следует проявлять. ‹…›

Деление лиц, причастных к Академии, по чинам и званиям, которое так бросилось мне в глаза в Казани, осталось в силе и в Москве. Звание академика было вознесено на небывалый пьедестал. Оно означало несомненное, официальное признание и удостоверенное превосходство над прочими смертными. Академики получали один из самых больших окладов в стране и пользовались многими другими привилегиями. Сталин “подарил” академикам под Москвой и Ленинградом дачи с полгектаром земли. ‹…› Ученых принято представлять людьми скромными. Но устоять против почестей и пренебрегать привилегиями трудно. ‹…› Чувство меры теряли особенно те, у которых за душой было мало. Среди физиков таких псевдоученых, пожалуй, не имелось. Но в Академии в целом их число выражалось внушительной цифрой»[619].

Невиданное повышение окладов ученым

Формировалась система материальных привилегий постепенно, достигнув к началу 1946 г. своего пика, на котором оставалась последующие десятилетия[620].

С помощью официальных документов можно проследить этапы ее формирования: наиболее показательна в данном случае динамика роста заработной платы профессорско-преподавательского состава вузов СССР за десятилетие с 1937 по 1946 г. В эти годы правительство приняло три важных законодательных акта:

1. Постановление Совнаркома СССР № 2000 от 11 ноября 1937 г. «О введении штатных должностей и должностных окладов для профессорско-преподавательского состава в вузах»[621].

2. Постановление Совнаркома СССР № 1532 от 13 сентября 1942 г. «О повышении должностных окладов профессорско-преподавательского состава…» с 1 сентября 1942 г. (приводим сведения в доступной редакции – циркулярного приказа С. В. Кафтанова по ВКВШ при СНК СССР № 223 от 14 сентября 1942 г.)[622].

3. Постановление Совнаркома СССР № 514 от 6 марта 1946 г. «О повышении окладов работникам науки и об улучшении их материально-бытовых условий» с 1 апреля 1946 г. (сведения приведены в редакции опубликованного приказа Министерства просвещения РСФСР № 293 от 19 марта 1946 г.)[623].

На основании указанных документов мы составили таблицы, наглядно демонстрирующие рост благосостояния работников вузов (см. табл. 1, 2).

Таблица 1

Должностные оклады профессорско-преподавательского состава вузов СССР, 1937–1946 гг.

Таблица 2

Должностные оклады руководителей вузов СССР, 1937–1946 гг.

Повышение окладов 1946 г. оказалось беспрецедентным: оно окончательно установило исключительное положение советских ученых и вполне доступно объясняет тот факт, что профессура послевоенного времени возводилась в ранг небожителей.

Кроме такого гигантского повышения окладов, в 1946 г. правительство СССР приняло еще ряд важных решений об улучшении материально-бытовых условий ученых.

Не последнюю роль в этом сыграли титанические усилия руководства страны, направленные на создание атомной бомбы, которые отразились на всей советской науке и системе Академии наук СССР в частности. 6 ноября 1945 г. В. М. Молотов в традиционном докладе по случаю годовщины Октябрьской революции выразил уверенность, что Советскому Союзу удастся догнать-таки США в атомном вопросе:

«Мы наверстаем все, как это нужно, и добьемся, чтобы наша страна процветала. Будет у нас и атомная энергия, и многое другое. (Бурные, продолжительные аплодисменты. Все встают)»[624].

В конце 1945 г. президент Академии наук С. И. Вавилов огласил государственную программу в области науки:

«Наша наиболее последовательная советская демократия полностью гарантирует использование науки в интересах всего человечества, в интересах мира и прогресса.

Перед учеными Советского Союза, перед нашими академиями, университетами, институтами и лабораториями встала новая задача, и несравнимо более важная, чем во все предшествующие времена. Нашей науке необходимо в кратчайший срок дать своему советскому народу, его городам, его промышленности, его полям такие научные результаты, такие средства техники, которые позволили бы продолжать великое дело построения социалистического общества с максимальным использованием естественных богатств и с полным спокойствием и уверенностью в том, что никто не посмеет нарушить нашу созидательную работу»[625].

Довольно точно, хотя и несколько субъективно, такой поворот власти к ученым, произошедший в 1946 г., объясняет известный исторический анекдот:

«После атомной бомбардировки Хиросимы Сталин спросил президента Академии наук Вавилова:

– Ну что, просрали бомбу ваши ученые?

– Нет, товарищ Сталин, в очередях простояли.

Дерзкий ответ спас президента. В науку были брошены большие средства»[626].

Чтобы оценить масштаб заработков профессуры относительно доходов других граждан, достаточно сравнить их с максимальными окладами учителей городских средних школ. При этом необходимо учитывать, что учителя в те годы были отнюдь не самой низкооплачиваемой категорией советских трудящихся, а получаемая ими заработная плата превышала месячную оплату труда квалифицированных рабочих.

10 февраля 1948 г. И.В. Сталин как Председатель Совета министров СССР и А. А. Жданов как секретарь ЦК ВКП(б) подписали совместное постановление СМ СССР и ЦК ВКП(б) № 245 «О повышении заработной платы и пенсий учителям начальных, семилетних и средних школ». Заметим, что принятое постановление всего лишь на 15 % повышало прежние ставки, установленные постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) № 875 «О повышении заработной платы учителям и другим работникам начальных и средних школ» от 11 августа 1943 г. С 1 февраля 1948 года учителям устанавливались новые оклады[627] (см. табл. 3).

Таблица 3

Заработная плата учителей начальных, семилетних и средних школ СССР, 1948 г.

Зарплата рабочих, как мы сказали, была еще ниже. Кроме того, следует обратить особое внимание на тот факт, что если оклады работников науки и высшей школы росли как на дрожжах, то оплата большей части рабочих, наоборот, стремительно снижалась. Это было связано с тем, что огромное число промышленных предприятий, переориентированных с началом войны на выпуск продукции для нужд фронта, постепенно конверсировалось, а гражданская продукция оплачивалась совершенно по другим статьям бюджета страны; к тому же в мирное время сократилась трудовая неделя; постоянные внеурочные работы, оплачиваемые дополнительно, также прекратились. Все это существенным образом отразилось на заработной плате:

«Среднемесячная зарплата рабочих на заводах и предприятиях г. Москвы, составлявшая в мае 1945 г. 680 руб., снизилась