– Да, – подтвердил Антон. – И это, скорее всего, правда, так как в отеле всего двадцать два номера, а занята едва ли половина…

– Поэтому легко уследить за всеми, кто входит и выходит, – закончил за коллегу Дамир.

– Ну, это еще бабушка надвое, как говорится! – возразила Суркова. – Администратор что, в туалет не выходит? Камеры есть в холле и на этажах?

– Да. Не факт, что все работающие…

– Неважно, проверьте!

– Что мы ищем?

– Алиби Кременца на время нападения на Купелину, а также на время убийства Понизовой – если, конечно, записи сохранились.

– Так мы берем его? – поинтересовался Антон.

– Никаких «берем»: просто вежливо сопроводите его в СК! Официально Кременец пока даже не подозреваемый: сначала нужно «привязать» к нему кольцо Демидовой, ведь оно – единственное, что более или менее доказывает его причастность к самому первому убийству. Правда, Кременец может заявить, что Демидова сама подарила его Ольге, та отдала кольцо ему…

– Но невестка утверждает, что они даже поскандалили из-за этой цацки!

– А он признается, что взял его без спроса, потому что хотел подарить жене что-то ценное, а денег не хватило – короче, найдет оправдание… Надеюсь, эксперты подтвердят, что на видео с регистраторов именно Кременец, тогда и вопрос с убийством Дорофеевой решится… Пока вы разбираетесь с ним, я попробую заполучить ордер на обыск в номере: вдруг нам удастся найти там что-то, принадлежавшее жертвам?

– А что, думаете, с ордером возникнут проблемы?

– Могут, ведь у нас слабоватая доказательная база – во всяком случае, пока экспертный отдел не отчитался. Однако мы-то с вами знаем, что лучшее доказательство – это признание злодея, поэтому, коллеги, постарайтесь как следует!

* * *

Перед глазами все расплывалось, и Лера несколько раз тряхнула головой, чтобы вернуть себе способность мыслить. Она едва помнила, что происходило с тех пор, как она выбежала из ресторана, где разговаривала с Алексом. О чем они, черт подери, говорили?! В ушах звенело, а в том месте, где должен, по идее, располагаться мозг, висело плотное туманное облако. Подвигав руками, Лера испытала боль. Запястья саднило: похоже, она сидела на стуле, а запястья ее были связаны за его спинкой пластиковыми наручниками. Ноги, к счастью, оставались свободны, но до тех пор, пока похититель не приблизится на расстояние удара, воспользоваться этим преимуществом она не сумеет. Господи, где же была ее голова, когда она позволила себе так глупо попасться?! Но, с другой стороны, разве могла она рассчитывать, что окажется в опасности в квартире Кирилла Третьякова?!

Оставив машину на стоянке, Лера поднялась на этаж артиста. Выходя из лифта, девушка взглянула на часы: половина двенадцатого – не самое удобное время для визитов, но ведь она не развлекаться сюда пришла, и Третьяков сам ее позвал! Она позвонила, услышала шаги за дверью, и дверь распахнулась. И оттуда, из кромешного мрака прихожей, прямо ей в лицо внезапно вырвалась струя какой-то вонючей жидкости. Лера закашлялась, из глаз хлынули слезы, а потом что-то мокрое прижалось к ее лицу. Она отчаянно боролась, но резь в глазах и страшный кашель мешали ей действовать эффективно, а влажная тряпка с характерным запахом хлороформа по-прежнему закрывала ей нос и рот. А потом наступила темнота…

– Очухалась? – услышала Лера глухой голос и подняла глаза: неужели слышимость как в трубе останется навсегда: так подействовал тот ядовитый спрей?!

Ну да, разумеется, перед ней стоял не кто иной, как Георгий Кременец. А вот где, спрашивается, Кирилл? Не мог же Кременец его… Но это сейчас неважно – надо спасти собственную жизнь и в качестве плана максимум задержать злодея!

Лера не успела ответить: ее несколько раз вырвало прямо на джинсы.

– Фу-у, как некрасиво! – издевательски фыркнул Кременец.

– Ты совсем с катушек слетел? – стараясь, чтобы голос звучал твердо, поинтересовалась Лера, стараясь игнорировать и неприятный запах, и страшную сухость во рту: сейчас это не главное! – Ты хоть представляешь, кто я?!

– Дочь президента? – ухмыльнулся он. – Разумеется, я отлично знаю, кто ты такая: ты – полицейская сучка, которая спит с Кирюхой в свободное от службы время!

– Сообщение с телефона Кирилла – твоих рук дело? – спросила Лера, чувствуя, как извилины в ее голове, хоть и со скрипом, снова начинают крутиться. – А с Дианой… с ней ты так же поступил? Прислал эсэмэску Кириллу, чтобы заставить его прийти в театр?

– Что ж, не такая уж ты и дура, – кивнул Кременец как будто бы даже с уважением. – Не стану отрицать: в конце концов, для тебя уже ничего не изменится! Неплохая идея – свалить все на Кирюху…

– И не в первый раз, верно? – хмыкнула Лера.

– Ты это о чем? – нахмурился Георгий.

– Я это о его матери, которую ты грохнул!

Лицо Кременца вытянулось, ведь он не знал о том, что удалось выяснить Ахметову и Шеину!

– С чего… с чего ты взяла?! – пробормотал он, буравя Леру колючим взглядом.

– Да брось, нам все известно! – усмехнулась она. – И Демидову – ты, и мать свою несчастную…

– Не смей упоминать о ней!

– А чего так?

– Она… она недостойна носить это имя, понятно? Как и Кириллова мамаша: он не больно-то по ней страдал, кстати!

– Ага, особенно когда по твоей милости его едва не укатали на нары! А мне вот интересно, ты с самого начала все запланировал или так сложились обстоятельства, а ты ими просто воспользовался?

– Что?

– Ну, ты ведь задумал ограбить Демидову, так? А убивать ее и подставлять своего друга тоже входило в твою схему?

– Он мне никакой не друг, ясно? – буркнул Кременец.

Нет, все-таки у парня не все в порядке с головой, хоть Суркова на пару с профайлером и утверждают, что он не маньяк: будь он нормальным, убил бы ее, не рассусоливая, да и дело с концом, а не точил бы лясы… Губы нестерпимо щипало – то ли от спрея, то ли от хлороформа. Почему Кременец изменил схему и не долбанул ее по черепушке? Почему она до сих пор жива? И что все-таки с Третьяковым: неужели Кременец его порешил?! Нет, не может быть: скорее всего, он попытается провернуть тот же фокус, что и прежде, – свалить все на приятеля, сняв с себя подозрения.

– Не друг, но ты приперся в Питер просить у него помощи! – заметила Лера, решив попытаться его заболтать: пока они говорят, она живет, а значит, есть шанс выбраться из передряги! – Выходит, пользоваться им можно, но он тебе не