мое высказывание. Ни о моей печально известной репутации в таблоидах. Ни о том, насколько важно, чтобы он и Бринн не были замешаны в этом. Он просто смотрит, затем делает ко мне шаг и медленно проводит глазами по моему телу.

— Как твой жених? — При внезапной смене темы моя голова дергается назад, но он невозмутимо продолжает: — Ты передала ему мое сообщение? Мой вкус все еще оставался на твоих губах, когда он целовал тебя?

Я перевожу взгляд на Рыжего. Он ведет себя так, будто не слушает, но я знаю, что это так. Он очень любопытный. Я снова сосредотачиваюсь на Леви и сужаю глаза. Он ведет себя как ревнивый идиот.

— Я уже говорила тебе, Леви, Торрен мне не жених.

Он смеется мрачным, лишенным юмора смехом.

— Конечно, нет. Я думал, ты должна быть в завязке, Рок-звезда. Это тоже было ложью?

У меня отвисает челюсть, но он еще не закончил. Достав телефон, он начинает зачитывать вслух насмешливым и драматичным, как у ведущего ночного ток-шоу, голосом.

— «Ждет ли Сав Лавлесс очередной визит в реабилитационный центр? Вчера вечером группа «Бессердечный город» появилась на церемонии вручения наград Music Choice Awards, но, похоже, их солистка не смогла покинуть красную дорожку, не устроив скандала. Неужели она провалила еще одну попытку оставаться трезвой? Судя по пьяной и спотыкающейся походке, мы точно так не думаем. Смотрите наши эксклюзивные фото отвратительного падения Сав, походу чуть не убившую собственного телохранителя. Хорошо, что, ее жених, Торрен Кинг, оказался рядом, чтобы протянуть ей руку помощи. Будем надеяться, она не испортила Givenchy».

Мое сердце подскакивает к горлу, и мне требуется вся сдержанность, чтобы не схватить его телефон и не растоптать его. Эти таблоиды безжалостны, и им все равно, какую ложь распространять, пока она продается. Хаммонд, нахрен, прибьет меня. Бьюсь об заклад, в тот момент, когда я снова включу свой телефон, там будет одна лишь ругань, нагоняи и способы исправить ситуацию.

Бл*ть, если это испоганит отношения с лейблом…

И то, как хорошо я себя чувствовала в эти выходные.

— Все это неправда. Это все чушь собачья.

Я сжимаю руки в кулаки, чтобы они не тряслись, но не могу скрыть сердитую дрожь в голосе. Или боль. В кои-то веки я все делаю правильно, но все равно ошибаюсь.

— Я не пила. И ничего не принимала.

Он удивленно поднимает бровь.

— Значит, ты просто запуталась в своем платье? Которое едва прикрывало твою задницу.

— Нихрена подобного. Господи, Леви, сделай мне поблажку.

— Фото не лгут, Сав. И на них ты на полу. На них ты заигрываешь с Торреном, мать его, Кингом.

— Фото очень даже лгут, и если бы ты понимал хоть что-нибудь, ты бы это знал. На самом деле, все было не так. Это всегда не то, чем кажется. Ты ведешь себя как чертов идиот.

Леви подходит ближе, его голос понижается до чувственного шепота. Как у любовника, делящегося секретами, вот только тон угрожающий. Он проводит костяшками пальцев по моей руке, оставляя после себя мурашки, и продолжает говорить.

— Идиот, значит? То есть я все себе придумал? Ваши подходящие наряды. Как вы держитесь за ручки. Смеетесь. Прижимаетесь друг к другу на бархатных сиденьях. Как он заправляет волосы тебе за ухо.

Его пальцы касаются моей челюсти, затем он берет прядь моих волос и заправляет ее мне за ухо так нежно, что я почти не чувствую. Его дыхание слегка отдает виски и чем-то сладким. Цитрусовыми нотками. Апельсинами. Когда он обхватывает рукой мою шею и касается большим пальцем нижней губы, я жду, что он меня поцелует.

Но нет. Вместо этого он снова смотрит мне в глаза, и в его взгляде читается не что иное, как гнев.

— Вот, значит, как ты действуешь, Рок-звезда. Кончаешь мне на язык, а потом разворачиваешься и виснешь на его руке. Ты думала обо мне?

— Что?

Я слегка качаю головой в твердой, теплой хватке его руки, и его большой палец скользит по моей губе. Я так сбита с толку его близостью, расстроена, зла и возбуждена, что его слова не имеют смысла.

— Что? — спрашиваю я снова, и его ответная ухмылка почти жестокая.

Жестокая, но грустная.

— Когда его рот был на тебе. Ты думала обо мне?

Я отступаю на шаг, хмурясь и стискивая челюсти. Мое сердце колотится, а руки чешутся потянуться к нему, но он ведет себя как мудак.

— Между мной и Торреном ничего не было. Я же тебе сказала: он мне не жених. Он даже не мой парень.

— Это гребаное кричащее кольцо говорит об обратном, Сав.

Он переводит взгляд с меня на мой безымянный палец и обратно, и я мысленно ругаю себя за то, что не сняла кольцо, как только мы покинули аэропорт, но я так устала. Я носила его все выходные и не снимала на случай, если мы наткнемся на папарацци. Я почти забыла, что оно на мне.

— Это уловка, Леви. Я не…

— Саванна, — прерывает меня Рыжий, и я поворачиваюсь к нему. Он качает головой. — Ты подписала контракт.

Я стискиваю зубы. Он прав. Я не должна никому рассказывать о всякой фигне с моим лейблом, иначе на меня могут подать в суд. Но какого хрена, чувак. Я стону и поджимаю губы, склоняя голову набок, и играю в гляделки с Рыжим.

— Саванна. Не смей.

Вздохнув, я поворачиваюсь к Леви. Снова устанавливаю с ним зрительный контакт и убеждаюсь, что он понимает, что я говорю серьезно.

— Это рекламный ход. Лейбл заставляет меня носить кольцо, чтобы СМИ считали нас с Торреном помолвленными ради попытки избежать дальнейшего негатива в прессе, связанного с распадом группы. У нас не перерыв. Я заявила, что с меня довольно, но эти жадные до денег, держащие все под контролем ублюдки поставили мне ультиматум.

Рыжий вздыхает. Бедный парень. Он заслуживает повышения зарплаты. Я смотрю на него.

— Прости, Рыжий.

Он качает головой, но больше ничего не говорит.

— Зачем им это? Зачем тебе это? — спрашивает Леви, и я пожимаю плечами.

— Либо так, либо они объявят, что заменяют меня. Они хотят, чтобы «Бессердечный город» продолжил существование без меня, как будто я не вся гребаная группа.

От того, что я произнесла эти слова вслух, желудок скручивается узлами. После очередной порции лжи бульварной прессы я могла бы все окончательно испортить, но на время я выбрасываю эту мысль из головы.

— На принятие решения об уходе мне дали время до завершения съемок, но чтобы выиграть время, я