Лир втянул носом затхлый воздух, и ему на миг почудилось, он снова умер. Снова в темноте, снова в пустоте, снова один…

«Нет, там даже гнили не чувствовалось», — напомнил себе он и покосился на Даф. И он вовсе не один, даитьянка пробиралась по узкому подземному коридору рядом с ним, хотя и всем своим видом показывала, что не желает разговаривать с Лиром или хотя бы его замечать.

«Имеет полное право».

Хэллхейт все равно любил ее больше жизни и был благодарен уже за то, что после всего, что он сказал, Дафна по-прежнему в него верила, по-прежнему готова была отправиться с ним на верную смерть. В отличие от Чарны.

Последнее, что сказала Лиру фоморка, прежде чем уйти и оставить наедине с полузабытыми змеиными костями:

— Аня и Никк у тифонцев.

— Откуда ты знаешь? — Хэллхейт уставился на нее тогда в полном пыли кабинете, на что Чарна лишь повела плечами.

— Ирн замети странное движение на датчиках, — ответила Регинслейв, — которые понатыкал в пещерах. Кто еще мог туда сунуться?

— Никк с Аней ни за что не поступили бы так глупо!

«Поступили бы», — шепнул Лиру внутренний голос. Во-первых, Лăрам нужна была Аня, и Лир это прекрасно знал. Если Ивэйн сумела обмануть Хэллхейта и вынудить его дать ей клятву, то землянку обманет в два счета. Во-вторых, после всего, что они узнали о прошлом Мунварда, Никк мог сделать любую глупость, лишь бы заставить Лира почувствовать себя виноватым.

Только вот Лир не чувствовал. Лишь злился на всех. Он схватил тогда свои ножны со стола и кинулся было к дверям, но замер опять из-за голоса Чарны.

— Лир, оставь их, — «умирать», — должна была она еще добавить, и вероятно, хотела.

Хэллхейт обернулся, пристегивая ножны к поясу. Взгляд Регинслейв был решителен, как никогда.

— Я не могу, Чарна. Аня мне как сестра и Никк мне как брат.

— Иногда приходится жертвовать самыми родными ради благополучия большинства. Царю ли не знать?

— Ты не понимаешь! — «Я дал клятву защищать Аню до последнего вздоха. Клятву, данную Лăрам, нельзя разорвать».

Чарна поднялась на ноги.

— Если уйдешь сейчас, Лир, то предашь меня. Предашь нас всех…

«…свой народ», — он мысленно прокручивал теперь эти слова снова и снова в своей голове. Не это ли сказала Чарна в том кошмарном сне, что он видел?..

«Ты предал меня, Лир. Предал всех нас, свой народ. Ты никогда не был одним из нас, лишь притворялся другом».

Не хватает лишь ливня, молний и его старой могилы.

Фомор перелез через камни, загородившие ход почти наполовину, и подал руку Дафне, карабкавшейся следом. Она проигнорировала его жест помощи.

Они зашли в подземное государство тифонцев через старую пещеру, расположенную в Парке Ста Дорог — лестница к ней почти обвалилась, и уже пришлось потратить много лишнего времени. Но другого пути вниз Лир не знал, а телепортировать в сам Тиамтум можно было лишь под землей, иначе кристаллам не хватало мощности. Вокруг стояла тишина, и в переплетении катакомб разносились только звуки их шагов и тяжелых дыханий.

— Даф? — он покосился на нее. Ее губы поджаты, взгляд сфокусирован перед собой.

— Не говори ничего, — холодным, как лед, голосом произнесла она. — Ты врал мне столько раз, Лир, что теперь я даже не поверю твоим глазам.

— Ты уронила нож.

На миг Дафна растерялась. Она посмотрела на Лира, будто он сказал какую-то чушь, но потом все же обернулась. Лир вытянул руку со светящимся молочно-белым кристаллом, освещая камни под их ногами: складной охотничий ножик лежал на шаг позади них.

Это был ее ножик, но не она уронила его. Хэллхейт надеялся, что Даф подумает, что забыла нож в одном из карманов, тот выпал, и она поднимет его по привычке. Так и вышло. Даитьянка присела, склонившись, и в этот момент Лир незаметно вытащил телепортационный адри из ее сумки.

Чарна была права, Хэллхейту позволено пока что играть со смертью — но это не значит, что он втянет в эту игру тех, кого любит.

* * *

Даф с Лиром спускались около получаса, чтобы оказаться достаточно глубоко под землей. И чем ниже они пробирались, тем свежее становился воздух, наполняемый ветром, гонимым из подземных пещер. Дафна не могла понять дрожит ли она из-за этого ветра или из-за собственных мыслей.

«Никк, черт возьми, Никк! — ей хотелось идти быстрее, бежать, кричать, но она боялась, что шум может привлечь случайно прогуливающихся по соседним тоннелям тифонцев. В конце концов, она на вражеской территории. — Как он мог сунуться сюда? Зачем? Идиот, даже не представляет, на что способен этот народ…»

Дафна представляла. Она помнила УрМайю, помнила все рассказы тифонки о жутких жертвоприношениях, что совершал ее народ в древности, и помнила, как впервые забралась в один из подземных городов, по этой самой дороге, вместе Мунвардом.

— Скоро будет развилка, — произнесла Даф, тихо, почти не размыкая зубов. — В прошлый раз мы пошли налево и оказались в городе, помнишь, Лир? Как он называется?

Лир посмотрел на нее мрачно. Наверняка думал, что она на него злится. Конечно, злится — готова задушить собственными руками за все то вранье, что он скармливал ей годами! — но еще она напугана до смерти и переживает за Никка с Аней, и Лир единственный, кто все еще может помочь.

— Кали, — ответил Хэллхейт так же тихо, помедлив. — Город называется Кали.

— Думаешь… — Даф до сих пор не могла забыть, как впервые в жизни увидела перед собой «людей» с зеленой кожей и хищными желтыми глазами… Вздрогнула. Тогда ей казалось, она сходит с ума. — Думаешь, его забросили?

— Сомневаюсь. Если бы у тифонцев дела шли плохо, они бы не затеяли войну с нами и уж точно не стали бы буравить тоннели по всему Патилу.

Даф вспомнила обвалившийся грунт недалеко от фоморской столицы, яму, похожую на то, как если бы огромный червь прокладывал себе путь наружу. Генерал Пендрог говорил, они не могут ее засыпать…

— Тифонцы готовятся выходить на поверхность.

Лир кивнул.

— И когда они это сделают, вся земля превратится в реки крови, — удивительно, как такая страшная мысль смогла оказаться полезна и отвлечь Даф от раздумий об угодивших в ловушку Никке и Ане.