Она и впрямь на меня похожа, – думаю отстранённо. И пока я вязну в своих мыслях, Стефан усаживается рядом.

– Поехали, поехали уже скорее! – командует он. – Или нет, давай местами поменяемся.

Я прихожу в себя и вцепляюсь в руль мёртвой хваткой.

– Ты пил! – осмеливаюсь возражать. – Всё нормально. Я смогу.

Я и правда смогла. Не так уж и страшно. Это от неожиданности больше. Надо же. Та самая девочка, что чем-то похожа на меня. Я кошусь, пытаясь её разглядеть получше.

– На дорогу смотри! – одёргивает меня Нейман. Следит, как коршун.

– Что делать будем? – спрашиваю, уже не отвлекаясь. – Хорошо, что ночь. А что будет утром?

– Не знаю, – он почти успокоился. Внешне. Но его терзают те же сомнения, что и меня.

– Мотя, конечно, крепкая, но не настолько же, – продолжаю беспокоиться. – К такому разве подготовишь?

– Я и не думала умирать, эй, вы! – вопит с заднего сиденья девчонка. – Ну что за фигня, Стефан! Прекратите разговаривать так, будто меня нет. Ваще, что ли? С какого перепугу я вдруг безвременно почила? Что за фак?

– С того, дорогая, что ты купила билет на самолёт, который взял и развалился над океаном, – у Неймана опасно низкий голос. Я бы не хотела, чтобы со мной он так разговаривал. – И номер твой не отвечает почему-то. Ты даже не позвонила за это время ни разу. Но тебя ведь чувства и страдания других людей не интересуют, правда?

– Да не села я в тот самолёт! – визжит Дана, оправдываясь. – У меня тогда вообще дерьмовый день был. Телефон под машину попал – осталась без средства связи, обокрали меня, понимаешь?

– Да-да, у тебя всегда есть чем оправдаться, девочка-катастрофа. Тебе бы глаза вылупить и бежать куда подальше. А то, что ты у неё одна осталась, не думаешь. Впрочем, думать тебе нечем – все в курсе. Красивой голове мозги не нужны.

Злой и язвительный Нейман – тоже в диковинку. Поэтому я молчу. Мне лучше машину вести и на дорогу смотреть. А может, это его таким пять капель алкоголя делают? Выдержка ему изменила – бесспорно. Но, наверное, кто угодно бы с катушек слетел при таких-то событиях.

А может, всё дело в другом? – вдруг снова накрывает меня. Я смотрю на дорогу, а в голове крутятся ненужные мысли. Всё, что он рассказал мне ранее.

Матильда ему не родственница. И старший сын, отец Даны, – не Нейман. У Моти был другой муж. А значит Дана Стефану никто. Ну, то есть не родная кровь. И… может, этим всё объясняется? Что-то было между ними? Молодая, красивая, дерзкая.

Длинные волосы. Почти как у меня. Может, не зря Нейман так любит ими любоваться? Ведь у всего есть причины, правда? Почему Дана не может быть той самой причиной? Девушкой, которая для него слишком много значила, а теперь и значит?..

Мысли разъедали меня, не давали покоя, но я точно знала: ни о чём подобном спрашивать не стану. Не хватало ему ещё знать, как сильно он влез мне в душу. Хватит с меня Лии. Вполне достаточно, чтобы больше не повторять подобных ошибок. Есть ещё одна причина: Дана не Лия. Дана – часть его семьи. А семью Нейман ценит. Точнее, то, что осталось от неё.

В дом мы входили, как воры. Нейман ещё в машине проинструктировал Дану, как ей следует себя вести. Девчонка не возражала. Всхлипывала только жалостливо почти всю дорогу.

Он затащил её в мою комнату. Точнее, бывшую мою комнату.

– До утра останешься здесь. И попробуй только нос высунуть.

Он уже вовсю раздавал команды, больше похожие на угрозы. Замораживал так, что как Дана инеем не покрылась – не понятно. Чудом, видимо.

– Я сам за тобой приду, когда Матильда будет готова тебя увидеть. А всё остальное – потом. Прими душ и спать. Вещи – в шкафу. Думаю, там достаточно всего, на любой вкус. Ника всё равно большую часть из них так и не надевала.

Впервые за весь вечер Дана оживает, смотрит на меня с интересом.

Конечно же, я тоже тут. Не смогла заставить себя уйти. Это не любопытство. Наверное, возможность держать руку на пульсе. А заодно не оставлять Неймана наедине с девушкой.

Нет, я не ревную. Наверное. Сложно разобраться, что я на самом деле чувствую. Мне кажется, я больше переживаю, что Мотя перестанет меня любить. У неё теперь внучка есть. Та самая, из-за которой она не хотела жить.

– Стеф, а ты что, женился? – выдаёт она. От её испуга, слёз и следа не осталось. Сейчас она живая, любопытная девчонка, что уже успела забыть о переполохе, который устроила. Дана рассматривает меня пристально, по-другому. Наверное, ищет то, что заставило Стефана «жениться». Девчонка хмурит брови и сжимает губы. Видимо, ей что-то не нравится. Я не отвожу взгляд. Я не робкая, и уж с насупившимися девочками-однолетками справлюсь легко.

Пока она меня разглядывает, я вдруг понимаю, что Нейман молчит, не отвечает на вопрос. Поэтому я перевожу взгляд на него.

Он стоит, заложив пальцы в шлейки джинсов. Ему идёт этот образ. А я даже представить его таким не могла. Только костюмы да рубашки. Или домашняя одежда. И вдруг – молодёжный стиль. Он его преображает и делает моложе. Правда, когда от него снова веет Арктикой, и одежда не помогает.

Дана тоже оборачивается на Стефана. Ждёт ответа.

– Почти, – цедит он сквозь зубы и повторяет: – В душ и спать, Дана. Ника, пойдём.

Он кивает на дверь. Я выхожу первой, но успеваю заметить, как снова вспыхивают Данкины глаза. Она бы не отказалась от подробностей.

Я поднимаюсь на второй этаж и вдруг понимаю: я бы тоже хотела знать, что значит это выдавленное сквозь стиснутые зубы «почти».