В мае 1918 года немецкие войска вошли в Таганрог и Ростов-на-Дону. 3 мая в Новочеркасске собрался «Круг спасения Дона», в котором участвовали казаки восставших против советской власти станиц. Они провозгласили создание Всевеликого войска Донского, войсковым атаманом избрали генерал-лейтенанта Петра Николаевича Краснова.

Сын генерала, Петр Краснов окончил Александровский кадетский корпус и Павловское военное училище. В годы японской войны Краснов был корреспондентом газеты «Русский инвалид», органа Военного министерства.

Генерал Краснов создал Донскую республику, которую намеревался сделать совершенно самостоятельной. Он пытался отделиться от России, сделать Дон самостоятельным государственным образованием, что было неприемлемо для других белых генералов. Краснов ориентировался на немцев, что тоже казалось немыслимым русским офицерам. Для них Германия оставалась врагом. А Краснов без колебаний обратился за помощью к немцам, которые после подписанного 3 марта 1918 года в Брест-Литовске мирного договора заняли территорию Украины.

Несмотря на Первую мировую войну, германофильские настроения оказались на Дону весьма сильными.

В июле 1918 года генерал Краснов отправил своего представителя герцога Георгия Лейхтенбергского в Берлин на встречу с кайзером и генералом Людендорфом. Кайзеру Вильгельму было передано письмо Краснова с просьбой поддержать идею создания Донской и Кавказской федерации, в которую генерал хотел включить Царицын и Воронеж.

В обмен Краснов предлагал кайзеру нейтралитет. Генерал писал, что «тесный договор сулит взаимные выгоды, и дружба, спаянная кровью, пролитой на общих полях сражений воинственными народами германцев и казаков, станет могучей силой для борьбы со всеми нашими врагами».

Германия признала Донскую республику и контролировала действия Краснова. Окружение донского генерала считало, что казачий патриотизм важнее патриотизма русского, что немцы лучший союзник.

Краснов издал приказ, в котором говорилось: «Вчерашние внешние враги, австрогерманцы, вошли в пределы родного Дона; союзники с нами против Красной гвардии и за востановление на Дону полного порядка».

Краснов получал от немцев боеприпасы из русских же военных складов на Украине, захваченных германской армией, а в обмен снабжал оккупационные войска хлебом, шерстью и мясом.

Когда немецкие войска ушли, Краснов попросил генерала Антона Ивановича Деникина о помощи и признал его главнокомандующим Вооруженными силами Юга России. Но большинство русских офицеров по-прежнему считали Германию своим врагом, поэтому среди белых Краснову места не нашлось. У Деникина вообще было сложное отношение к казачеству. Донское и кубанское казачество было главной опорой белых, но казаки желали полной самостоятельности, а Деникин считал возможным говорить только об автономии.

Летом 1919 года Краснов оказался в Северо-Западной армии генерал-лейтенанта Николая Николаевича Юденича, руководил отделом пропаганды. Потом бежал в Германию.

Многие казаки вступили в Красную армию. Одни искренне, другие — спасая свою жизнь. Весной 1920 года, во время войны с Польшей, казачьи части стали перебегать на сторону поляков (см.: Военно-исторический журнал. 2001. № 11). Вскоре они появились на другой стороне фронта уже в составе 3-й польской армии (особая казачья бригада). Затем началось формирование отдельных казачьих полков — Донского, Уральского, Оренбургского. После окончания Гражданской войны казаки оказались в эмиграции.

Советское правительство постепенно изменило политику в отношении казачества. В тридцатых годах были отменены прежние ограничения их прав.

20 апреля 1936 года по предложению наркома обороны Климента Ефремовича Ворошилова (см.: Военно-исторический журнал. 2001. №1) политбюро приняло постановление, его опубликовали как постановление ЦИК СССР — «О снятии с казачества ограничений по службе в РККА»: «Учитывая преданность казачества советской власти, а также стремление широких масс казачества наравне со всеми трудящимися Советского Союза активным образом включиться в дело обороны страны… отменить для казачества все ранее существовавшие ограничения в отношении их службы».

В Москве разрешили восстановить казачьи части. 10-я территориальная кавказская дивизия стала 10-й Терско-Ставропольской, 12-я кавказская — 12-й Кубанской казачьей. Началось формирование еще трех дивизий. Казакам разрешили носить свою форму.

Но антисоветские и антимосковские чувства были, видимо, широко распространены среди казаков, что и проявилось с приходом немецких войск.

Уже в октябре 1941 года для борьбы с партизанами — с разрешения Генштаба сухопутных войск немецкой армии — начали формировать первые казачьи сотни из военнопленных и местного населения (см.: Военно-исторический журнал. 2002. № 2).

Военнопленные казаки оказались — в отличие от русских — в привилегированном положении. Когда русские пленные просто умирали от голода, казаков принимали в ряды вермахта как «полноправных солдат» и устанавливали для них немецкие нормы питания.

Казачьи формирования приносили присягу:

— Обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом, перед Святым Евангелием в том, что буду вождю новой Европы и германского народа Адольфу Гитлеру верно служить и буду бороться с большевизмом, не щадя своей жизни, до последней капли крови…

Бывший атаман Краснов после Гражданской уехал в Германию, где двадцать лет спустя предложил свои услуги Адольфу Гитлеру. Краснов был просто счастлив, когда нацистская Германия напала на Советский Союз.

На следующий день, 23 июня 1941 года, он писал атаману Общеказачьего объединения в Германской империи генерал-лейтенанту Евгению Ивановичу Балабину: «Итак, совершилось. Германский меч занесен над головой коммунизма, начинается новая эра жизни России… Быть может, мы накануне вековой дружбы двух великих народов».

Казаки-эмигранты решительно поддержали Гитлера. Они отправляли германскому правительству приветственные телеграммы с выражением чувства «верности и преданности» и готовности предоставить себя в распоряжение фюрера для совместной борьбы против Советского Союза.

«В Новой Европе, — мечтал Краснов, — Европе национал-социалистической, казаки займут почетное место, как наиболее культурная и способная часть народа Русского».

Идеологи казаков рассчитывали на создание независимого казачьего государства, в которое собирались включить Северный Кавказ и немалую часть Украины. Сторонники казачьей самостоятельности, самостийники были противниками русского государства. Они говорили, что главный враг казачьей независимости — не только коммунисты, но и вообще весь русский народ.

28 июня атаман Войска Донского генерал-лейтенант граф Михаил Николаевич Граббе подписал приказ:

«22 сего июня Вождь Великогерманского Рейха Адольф Гитлер объявил войну Союзу Советских Социалистических Республик. От Ледовитого океана до Черного моря грозною стеною надвинулась и перешла красные границы мощная германская армия, поражая полки Коминтерна.

Великая началась борьба. Донское казачество! Эта борьба — наша борьба».

29 июня в Берлине прошло собрание представителей казачества, которые приняли решение присоединиться к германской армии в борьбе за освобождение «Казачьей Родины».

9 августа в оккупированной немцами Праге в зале, украшенном потретами Гитлера, тоже собрались казаки.

— Мы, казаки, не можем и не должны связывать свое будущее с русским прошлым! — говорили выступавшие. — Мы, казаки, приветствуем каждую бомбу и каждую гранату, которые летят на головы московских тиранов! Слава богу, Москва горит! Хайль Гитлер! Слава казачеству!

Но немцы не спешили принимать услуги казаков. Руководителей эмиграции вызывали в имперское министерство по делам